Держава под Зверем - Илья Бриз

Звёзд непривычно много: гораздо больше, чем можно увидеть снизу сквозь толщу оставшейся сейчас под нами атмосферы. Очень хочется дотянуться до них.

— Полетишь туда? — спрашиваю я командира. Мы почти сразу перешли на «ты».

— Обязательно, Вася! — улыбается майор. Он сейчас чем-то удивительно напоминает кота, объевшегося сметаной. — Меня Сергей Павлович уже пригласил испытывать «Восход». Как раз закончу эту программу и лечу в Комсомольский.

Нет, все-таки определенная и притом весьма значительная корреляция между мирами, несомненно, существует. Иначе, почему здесь встречаются люди, там сведенные тяжелейшей войной? Как здесь Марк Галлай познакомился с Королевым? Ведь в том мире мой командир был первым инструктором космонавтов. А вот маленький городок Комсомольский в Ставропольской области центром космической промышленности не был. Сейчас там уже строится громаднейший комплекс. А взлетно-посадочная полоса — вообще сказка. Восемь километров длины для взлета тяжелого, под тысячу тонн, сверхзвукового носителя, с которого будет стартовать космический самолет «Союз» и уходить на орбиту Земли. Вот кстати, еще один пример корреляции. Названия космическим кораблям ведь не я же придумывал. «Восход» будет нашим первым многоразовым орбитальным самолетом. Получается, уже приближается время испытывать его пусть не в космосе, а пока только в атмосфере? Надо будет поинтересоваться у Сергея Павловича, кого еще из летчиков-испытателей он включил в программу. А вот Байконура у нас здесь не будет. На редкость неудачная территория. Основной наш космодром будет располагаться почти на побережье Каспийского моря, в полусотне километров южнее Лагони. Очень удобное место. Город-космопорт Звездный! Звучит? При необходимости можно даже аварийное приводнение в Каспий использовать. Железная дорога рядом. А на реке Куме уже АЭС строится.

Далеко впереди внизу — мутная, матовая чернота толстой сплошной облачности. И там появляется какое-то фантастическое марсианское свечение. Громадное, в десятки километров, красновато-багровое пятно подсвеченной снизу облачности. Пожар таких огромных размеров? Ни в коем случае! Это… Москва. Ночной свет столицы пробивается через облака далее на такую высоту.

— РУД всех четырех двигателей на тридцать, — через СПУ командую я бортинженеру, — штурману запросить пеленги.

Отдаю большой полукруглый штурвал немного от себя. Марк поощряюще кивает. Начинаем снижение. Члены нашего многочисленного экипажа отлично знают, что и когда им надо делать, но я, как стажирующийся на командира корабля, обязан вовремя отдавать все положенные приказы.

* * *

Берия ходил именинником. Хотя день рождения маршала отмечали за неделю до моего, но сегодня был его день! Бомбу взорвали второго апреля над безлюдными районами северного побережья Гренландии, выкупленной у Датского королевства в ноябре прошлого года. Шесть с половиной тысяч метров над береговыми скалами земли Пири. Мощность относительно чистого взрыва составила пять и две десятых мегатонны в тротиловом эквиваленте. КПД устройства превысило девяносто семь процентов. Я даже не стал выяснять конструкцию. «Слойка» это была или схема Теллера-Улама. Хотя наверняка второй вариант. Мне ведь доложили именно о чистом взрыве. Работает? На конвейер поставили? Ну и ладно. Весь этот ажиотаж вокруг испытаний этой жуткой бомбы мне несколько не понравился. Придется долго и упорно объяснять, что это — оружие сдерживания. Применять его нельзя ни в каких случаях! Наша основная задача теперь состоит в предупреждении любых войн на нашей маленькой планете. Хватит уже, навоевались! Двух мировых войн им мало!

А вот то, что в пятницу четвертого апреля летчик-испытатель первого класса майор Алексей Гринчик поднял в небо наш первый реактивный истребитель, меня очень порадовало! В принципе, это был МиГ-35, но, увы, практически без твердотельной электроники. Электроника, в ее прямом смысле двадцать первого века того мира, делала у нас пока только первые шаги. Так что правильнее было назвать истребитель аналогом МиГ-29. Жду не дождусь, когда закончится хотя бы первый этап испытаний реактивной машины. До того Лаврентий Павлович костьми ляжет, но в полет меня на этом истребителе точно не пустит.

* * *

Первая послевоенная сессия Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций собралась в июне тысяча девятьсот сорок первого года, в Крыму. Там, по эскизам Лаврентия Павловича, за год выстроили огромный комплекс зданий штаб-квартиры ООН. Построили еще не до конца. Как утверждают строители, там работы еще на несколько лет. Но проводить заседания Совета безопасности и даже сессии Генеральной Ассамблеи уже можно было с приличным комфортом. Что и подтвердил мне несколько позже генерал армии Синельников, представлявший Советский Союз на сессии. Почему не я лично, хотя туда съехались в первую очередь высшие руководители большинства стран мира? Ну, во-первых, меня совершенно не тянет быть публичным политиком. Да и Егор с этой задачей справляется значительно лучше меня. А во-вторых, у меня была уважительная причина!

Наталия, Натали, Наташенька, Ната. Я перебираю разные звучания имени своей дочери и балдею! Этот маленький человечек появился на свет в понедельник девятого числа и поднял шум на все Крылатское. Легкие у моей девоньки о-го-го какие! Два килограмма девятьсот пятьдесят граммов при пятидесяти одном сантиметре роста. То-о-ощая! Я вначале боялся брать доченьку на руки. Очень легенькая. Почти не чувствую. Поселили Натали мы в малюсенькой колыбельке у себя в спальне. Но в конце недели к нам заявилась Галинкина бабка и все переиначила. Этот цербер в юбке — тьфу, не в юбке, а в просторных коричневых штаниках, как здесь называют джинсы, и бесформенной, но всегда чистой кофте — сразу навела свой порядок.

— У ребенка, — сказала она, — раз у вас столько места, должна с самого началу быть своя комната.

Сказала и поселилась у нас. У Натальи Матвеевны (у меня очень острые подозрения, в честь кого жена назвала мою дочь!) достаточно своеобразные взгляды на воспитание грудных детей.

— Эти ваши одноразовые подгузники… Что ж, таперича ребенку мокрому в них лежать?

Как она угадывает, что Наташенька описалась, я совершенно не понимаю! Но ни одного переодевания зря.

Тепло? Значит, девочка должна лежать голенькой! Надо только распашонку с зашитыми рукавчиками одеть, чтобы себе пальцем в глазик не попала.

А уж как она обслуживающий персонал гоняет! Они у бабки или, точнее, бабуси, как я довольно скоро стал ее называть, все по струнке ходят. Наталья Матвеевна оказалась, как в той поговорке про свинью — всегда грязь найдет. В смысле — чистюля жуткая. Обнаружить теперь в нашем доме пылинку невозможно. Впрочем, в этом вопросе спорить с ней совершенно не собираюсь. Тут меня все абсолютно устраивает. Вот только сюсюкать с ребенком не разрешает.

— Разговаривай с девочкой, как со взрослой. Это только кажется, что она ничего не понимает. Хорошее слово до человека завсегда дойдет!

А так как личного опыта у меня самого в воспитании детей кот наплакал, то приходится полагаться на авторитет бабуси. Впрочем, я-то ладно, но у моей довольно своенравной жены споров с бабкой тоже почему-то не возникает. Я теперь, возвращаясь с работы, вместо того чтобы сразу поцеловать жену и доченьку, сначала переодеваюсь и моюсь. Иначе тут же услышу: