Прогрессор каменного века. Книга 3. Академия демиургов - Александр Абердин

На следующий день, утром, двести сорок демиургов во главе с Митяем вошли в Мезмай со всех четырёх сторон и принялись стучаться в калитки и двери домов. Таня, спустившись с насыпи узкоколейки, направилась через пустырь к деревянному финскому домику, стоявшему на бугорке за невысоким штакетником, когда-то выкрашенным в синий цвет. Она отворила незапертую калитку и пошла дорожке, мощёной булыжником, к дому. К ней тотчас бросилась и стала виться вокруг неё, радостно виляя хвостом, небольшая кудлатая собачонка с весёлой кличкой Звонок. Пёсик так радовался гостье, что чуть из шкуры не выпрыгивал. Они остановилась и погладила его по голове, отчего престарелый уже Звонок мигом помолодел. Впрочем, пёсик помолодел бы и без поглаживания, но очень уж он был милый и забавный, единственный друг бабы Гали. Хозяйка дома гремела посудой под виноградником и собиралась зажечь керогаз, чтобы сварить из лесной малины варенья внукам. Вчера она ходила за семь километров на гарище и домой вернулась уже в сумерках и очень уставшая, но всё же пересыпала малину сахаром, а вот сварить и закатать в банки не успела. Восьмидесятилетняя женщина так и не услышала, как к ней подошла Таня и повернулась к ней только после того, как та её окликнула по имени:

— Баба Галя, здравствуйте. Я Таня, можно поговорить с вами?

Худощавая бабуля быстро развернулась, подслеповато присмотрелась к Тане и ответила:

— Отчего же нельзя? Можно, внученька. — И тут же принялась выговаривать пёсику — Звонок, ты что же меня не предупредил, что ко мне гостья пожаловала, да, ещё и не из местных? Э-э-х, вот и корми тебя, обормота, после этого. Ну, ладно, я вот тебе тут косточку припасла. На, погрызи её, Звоночек, по ещё зубы есть.

Баба Галя вынула из кармана передника куриную косточку и бросила её Звонку. Тот поймал её на лету, правда, в последнюю секунду косточка увеличилась в размере раза в три и превратилась во вкусную, хрящевую кость озёрного быка. Таня подошла к бабе Гале, отвела её от стола и усадила на кровать, стоящую под плотным пологом из виноградных листьев, сказав:

— Мне нужно поговорить с вами об очень многом, Галина Сергеевна и кое-что для вас сделать, а для этого вам вскоре нужно будет прилечь. Вы прожили долгую и трудную жизнь, трудились с пятнадцати лет, а сейчас живёте в этом доме одна одинёшенька потому, что очень любите эти горы, ведь это ваш дом и вы здесь родились. Муж ваш не выдержал, уехал в Краснодар, к старшему сыну, а вы отказались наотрез. Не смогли. Настороженно посмотрев на Таню, баба Галя спросила:

— Внученька, ты часом не из газеты какой, раз сначала всё про меня разузнала и только потом пришла? Ну, так я плохой рассказчик про родные края, ведь я тридцать лет вдали от этих гор проработала, прежде чем мы вернулись сюда и дом этот купили. А про то, как я работала на плавбазе на Дальнем Востоке, так это и вовсе никому не интересно знать.

Таня присела на стул напротив героической бабули, передовика производства и героя социалистического труда, встретившей старость хотя и в отчем краю, но в одиночестве и сказала:

— Баба Галя, первым делом я хочу полечить вас, но сначала расскажу вам немного о себе, своём муже и наших друзьях. Мы с мужем, его Митяем зовут, учёные. Это мы взяли в аренду все здешние места и выкупили леспромхозы и частные делянки, чтобы лес перестали рубить. Теперь мы хотим убрать с гор все железки, вырастить лес заново и заселить его теми животными, которые жили здесь когда-то в древности. У нас много друзей и они тоже учёные, но даже вместе с ними мы не управимся, нам нужны такие помощники, как вы, любящие эти горы. Горестно вздохнув, баба Галя ответила:

— Эх, внученька, сказала бы ты мне это лет тридцать назад, то я и тогда бы за тобой пошла. У меня ведь за каждую бучину, что лесорубы свалили, душа болит, а теперь у меня нет… Таня закончила фразу вместо неё:

— На это ни сил нет, старая я, и помирать пора. Баба Галя, вот возьмите очки, посмотрите на меня и скажите сколько мне лет.

Галина Петровна надела очки и сразу же сделалась строже и представительнее, почти такой же, когда она была когда-то, став начальником смены на плавбазе «Пионерская». Внимательно оглядев Таню, она осталась довольна и ласково сказала:

— Да, ты ж ещё совсем деточка, внученька. Таня улыбнулась и призналась:

— Я баба Галя, выносила и родила сорок семь детей, а внуков, правнуков, пра-пра и пра-пра-правнуков, у нас с Митяем сразу и не счесть, а лет мне, Галя, уже пятьсот двадцать три и я пришла сюда для того, чтобы вернуть тебе твою молодость и красоту. Баба Галя охнула и тихо промолвила:

— Ох, внученька, что-то ты на ангела не похожа. Не станет ангел джинсы и ковбойку надевать. Неужели ты инопланетянка?

— Почти, Галя. — С улыбкой ответила Таня — Я ведла и демиург, а это мои говорящие камни и с их помощью я верну тебе молодость и тебе снова станет двадцать лет, только все твои знания, мудрость и прожитые годы останутся с тобой, а чтобы они тебя не тяготили, я научу тебя ведловству и дам говорящие камни и ты уже никогда не состаришься.

— Ох, что же я тогда делать-то буду! — Уже громче и встревожено воскликнула баба Галя — А как же муж мой и дети? Таня весело рассмеялась и воскликнула:

— Да, куда же они денутся! Бросят всё в Краснодаре и Тимашевске и приедут к тебе, ведь ты станешь хозяйкой большого горного озера и снова будешь кормить десятки тысяч людей, но теперь уже не рыбой, а мясом и молоком. Извини, Галя, но я заглянула в твои мысли, без этого нам нельзя. Да, за одно то, что ты так любишь свои горы, Галя, я стану твоей учительницей и проведу такое большое ведловство, что наутро ты уже будешь знающей всё и умеющей ведлой. Помнишь, ты была вместе со своей бригадой, когда плавбаза пришла во Владивосток, в музее? Там ты ещё всё ругала предков за то, что те истребили Стеллерову корову? Так вот, в твоё озере их плавает тысячи. Коровы скоро разродятся и ты вместе с другими озёрными фермерами будешь их доить, а быки уже вырастили на своих спинах такие большие мясные горбы, что еле ныряют и вам не придётся убивать их ради мяса. Они вам его сами отдадут и начнут снова выращивать мясо для людей на своих спинах за то, что люди их кормят и заботятся о них, а ещё за любовь и ласку. Они уже больше двух недель людей не видели и готовы на берег вылезти, лишь бы их найти. Ну, ты согласна покинуть этот домишко, в котором всё валится и перебраться на горное озеро Хуко, оно находится здесь, неподалёку, только это уже не то озеро, что было прежде, он стало в двадцать с лишним раз больше и теперь уже никогда не замёрзнет зимой. Там у тебя будет такой большой дом, что в нём поместится вся твоя семья и ты станешь учить их ведловству.

— Ты мне просто про какую-то волшебную сказку рассказываешь, Танечка. Откуда же Стеллеровы коровы здесь взялись? Таня улыбнулась и ответила пожилой женщине:

— Бывают и такие чудеса, а теперь засни ненадолго.

Митяй в это время тоже разговаривал по душам с одним местным жителем, но уже совсем другим, как по своему виду, так и по прожитой им жизни. Он стояла во дворе почти такого же финского домика, только куда более облезлого и неухоженного. Сам двор, заросший бурьяном, выглядел под стать хозяину дома, среднего возраста худому, чахлому на вид мужчине, одетому в грязноватую, с бурыми пятнами засохшей крови, майку, серые рабочие брюки и кирзовые, стоптанные сапоги. От мужчины, которого звали Николаем Краевским, сильно несло перегаром, но он крепко стоял на ногах, придерживая правой свою искалеченную несколько лет назад на лесоповале и не здесь, а в Красноярском крае, где тот сидел, руку. Николай был по национальности поляком, но родился и вырос в Мезмае. Сюда, в горы Северного Кавказа, была сослана ещё в далёкие царские времена часть участников польского восстания. О своих предках Николай даже и не вспоминал никогда, как и о их восстании против русского царя. У него и своих проблем имелось выше крыши, а тут к нему во двор чуть ли не вломился какой-то парень и завел с ним довольно странные, а точнее совершенно идиотские разговоры.