Пентаграмма - Ю Несбе

Внутрь в сопровождении двух своих бойцов вошел Фалькейд — и тут же тихо выругался. Солнце, которое сейчас уже выбилось из сил и висело на западе, целый день нагревало черепицу, и теперь чердак превратился в сауну.

— Кажется, четыреста шестой — в эту сторону. — Харри повернул направо.

— Почему ты так уверен, что он находится на чердаке?

— Потому что преступник сам указал нам на тот очевидный факт, что над четвертым этажом есть пятый. В данном случае — чердак.

— Ты понимаешь, что никакого трупа здесь быть не может?

— Это почему?

— Вчера мы приходили сюда с собакой. Труп, который несколько недель пролежал в такой жаре… В переводе с собачьих ощущений на наши — это все равно что искать тут воющую заводскую сирену. Даже плохая собака учуяла бы труп, а собака тут вчера была отличная.

— А если труп завернут во что-то и по запаху его найти невозможно?

— Молекулы запаха очень подвижны, им достаточно микроскопической дырочки. Не может быть, чтобы…

— Вулканизация, — догадался Харри.

— Что?

Харри остановился у одного из контейнеров. Двое бойцов тут же оказались рядом с ломиками в руках.

— Проверим сначала вот это, парни. — Он протянул им связку ключей на черепе.

Самый маленький как раз подошел к висячему замку.

— Зайду один, — сказал Харри. — Эксперты не любят лишних следов.

Он взял у кого-то фонарик и оказался в контейнере. Большую часть места тут занимал большой белый платяной шкаф с двойными дверцами. Харри взялся за одну из ручек и, собравшись с духом, рванул на себя. В нос ударил запах прелой одежды, пыли и дерева. Харри зажег фонарик. На штанге висели многочисленные синие костюмы, видно доставшиеся Мариусу Веланну от трех поколений предков. Харри посветил внутрь и провел рукой по ткани. Грубая шерсть. Один из костюмов был обернут в тонкий пластик. На дальней вешалке был серый чехол для одежды.

Закрыв шкаф, Харри повернулся к задней стене контейнера, где на раме для сушки висели шторы, судя по виду, ручной работы. Он отдернул их и увидел перед собой немой оскал маленьких хищных зубов. Остатки меха были серого цвета, а коричневые глазки-пуговки покрылись заметным слоем пыли.

— Куница, — определил Фалькейд.

— Хм…

Харри посмотрел вокруг. Искать больше негде. Неужели он и вправду ошибся?

И тут его взгляд привлек ковер, по виду напоминавший персидский. Он был скатан и поставлен на попа. Харри подвинул разломанное плетеное кресло, встал на него и посветил внутрь ковра. Полицейские внизу ждали в нетерпении.

— Хм… — Харри слез с кресла и выключил фонарик.

— Ну что? — спросил Фалькейд.

Харри покачал головой. Внезапно его одолела дикая злоба, он пнул платяной шкаф, и тот некоторое время качался из стороны в сторону, словно исполняя танец живота. Ему нестерпимо захотелось выпить. Один глоток — избавление от боли. Он уже намеревался выйти из контейнера, как вдруг услышал за спиною скрип — как будто что-то скользит по стене. Непроизвольно обернувшись, он увидел, как дверца шкафа распахнулась, и, сбивая с ног, на него рухнул чехол для одежды.

Какое-то мгновение Харри не понимал, где он и что с ним случилось. Потом, открыв глаза, сообразил, что лежит на спине. В затылке чувствовалась тупая боль. От его падения с сухого пола взметнулось облачко пыли, и Харри жадно ловил ртом воздух. Тяжелый чехол давил на него, ему казалось, будто он тонет, будто его запихнули в огромный пластиковый пакет с водой. В панике он ударил по гладкому чехлу рукой, и кулак ощутил что-то мягкое и податливое.

Харри замер и лежал теперь совершенно тихо. Мало-помалу его отпустило, и теперь ему уже не казалось, что он тонет. Ему казалось, что он утонул: по ту сторону серого пластика он увидел чьи-то остекленевшие глаза.

Так нашли Мариуса Веланна.

За окном тихо, словно робкое дыхание, пронесся блестящий серебристый авиалайнер. Беата смотрела на Олауг Сивертсен. Та, вытянув шею, глядела в окно и часто моргала. Морщины на ее старых руках казались узкими долинами, темно-синие жилы — реками, а костяшки пальцев — горами с белыми снежными шапками. Беата посмотрела на свои руки. Подумала, что пара рук может сделать в течение жизни. И что не может или не в силах сделать.

В девять пятьдесят шесть Беата услышала, как скрипнула калитка и кто-то зашагал по гравиевой дорожке.

Она встала, сердце забилось легко и часто — как счетчик Гейгера.

— Это он, — сказала Олауг.

— Точно?

Олауг грустно улыбнулась:

— Я слышала, как он ходит по этой дорожке, когда он был еще маленьким. А когда он вырос и стал возвращаться домой поздно, я, бывало, просыпалась от звуков его шагов. Он пройдет всю тропинку за двенадцать шагов. Можешь посчитать.

В двери неожиданно возник Волер:

— Кто-то идет. Оставайтесь здесь. Что бы ни случилось. Хорошо?

— Это он, — сказала Беата и кивнула на Олауг.

Волер кивнул в ответ и снова исчез.

Беата положила на руку старушки свою ладонь:

— Все хорошо.

— Вот увидите, это ошибка, — сказала Олауг, не глядя на нее.

Одиннадцать, двенадцать. Беата услышала скрип входной двери.

Потом — крик Волера:

— Полиция! Мое удостоверение — на полу перед тобой! Бросай пистолет, или я стреляю!

Она почувствовала, как вздрогнула рука Олауг.

— Полиция! Убери пистолет, или мне придется стрелять!

Зачем кричать так громко? Ведь между ними не больше пяти-шести метров.

— В последний раз предупреждаю! — крикнул Волер.

Она встала и вынула из кобуры на поясе револьвер.

— Беата… — дрожащим голосом позвала Олауг.

Девушка посмотрела ей в глаза и увидела в них мольбу.

— Бросай оружие! Ты целишься в полицейского!

Четырьмя шагами Беата пересекла кухню, открыла дверь и с изготовленным оружием шагнула в коридор. В паре метров спиной к ней стоял Том Волер, а в конце коридора — мужчина в сером костюме. В одной руке он держал чемодан. Когда Беата выходила из кухни, в ее голове уже был план действий, и сейчас она испытала некоторое недоумение.

— Стреляю! — крикнул Волер.

Беата увидела онемевшее, с открытым ртом лицо с мужчины в конце коридора. Плечо Волера дернулось вперед, готовясь встретить отдачу.

— Том…

Она произнесла это тихо, но Том Волер замер, как будто ему стрельнули в спину.

— У него нет никакого пистолета, Том.