Разгадай меня - Тахира Мафи

— Хорошо, — отвечает он и поднимается со своего места. — Потому что я больше не хочу в столовке сидеть за одним столиком с теми мальчишками.

Я тоже встаю и отряхиваю пыль со своего костюма.

— Тогда питайся вместе с нами, — предлагаю я. — Ты можешь подсаживаться за наш столик.

— Отлично. — Он кивает. Потом снова смотрит куда-то в сторону. Тянет себя за мочку уха. — А ты знала, что Адам постоянно ходит такой грустный? — И он обращает ко мне взгляд своих синих глаз.

Я не могу говорить. Не в состоянии выговорить ни единого слова.

— Адам говорит, что ему грустно из-за тебя. — Джеймс смотрит на меня так, будто ждет, что вот сейчас я скажу что-то такое, что опровергнет его слова. — Ты ведь тоже случайно причинила ему боль, да? Его переводили в медицинский отсек, ты об этом знала? Он болел.

Мне начинает казаться, что сейчас я распадусь на составные части, прямо здесь и сейчас, но этого почему-то не происходит. Я не могу ему лгать.

— Да, — говорю я Джеймсу. — Я случайно сделала ему больно, но теперь… теперь я к нему не подхожу. А поэтому я больше не могу причинить ему боль.

— Тогда почему он все равно грустный? Если ты больше не делаешь ему больно?

Я мотаю головой, сжимаю губы, потому что не хочу плакать и не знаю, что ему ответить. Похоже, Джеймс все понимает.

Он внезапно обнимает меня.

Обнимает меня. Прижимается ко мне и просит меня не плакать, потому что он верит мне. Он верит в то, что я причинила боль Адаму случайно. И тому маленькому мальчику тоже. Потом внезапно добавляет:

— Только сегодня будь осторожна. И надери им задницы как следует, ладно?

Я поражена. И не только тем, что он употребил грубое слово, но он впервые сам коснулся меня. Я стараюсь не нарушать этого контакта по возможности дольше, но мне кажется, что мое сердце растаяло окончательно и теперь плещется где-то на полу крохотной лужицей.

И только потом до меня доходит: о нашей операции здесь знают буквально все.

Джеймс и я вместе заходим в столовую, и я уже вижу, что на меня смотрят по-другому. Лица, обращенные на меня, полны гордости, надежды и понимания. И никакого страха. Никакого подозрения. Значит, я совершенно официально стала одной из них. Я буду сражаться вместе с ними, за них, против нашего общего врага.

Я понимаю их взгляды, потому что начинаю вспоминать, что это за чувство.

Надежда. Это как капля меда, весеннее поле цветущих тюльпанов. Это свежесть дождя, обещание, произнесенное шепотом, безоблачное небо. Это идеальный знак препинания в конце предложения.

И единственное в этом мире, что продолжает держать меня на плаву.

— Мы, конечно, не хотели, чтобы все происходило именно так, — говорит мне Касл, — но, к сожалению, далеко не все всегда идет по плану.

Меня, Адама и Кенджи готовят к операции. Мы собрались в одной из комнат для тренировок. Кроме нас тут присутствуют еще пять человек, которых я раньше вообще не знала. Они отвечают за оружие и наше обмундирование. Это просто невероятно — каждый человек в «Омеге пойнт» имеет свою определенную работу и занят конкретным делом. Каждый вносит свой вклад в достижение обшей цели.

И все они работают вместе.

— Кроме того, мы до конца так еще и не поняли, мисс Феррарс, как и почему вы способны делать то, что вы способны делать. Я только надеюсь на то, что, когда наступит нужный момент, ваша энергия проявит себя должным образом. Такие стрессовые ситуации идеальны для того, чтобы спровоцировать наши способности. Дело в том, что семьдесят восемь процентов членов «Омеги пойнт» узнали о том, что обладают своими талантами именно в критических ситуациях, когда их жизни угрожала опасность.

Да уж… Я ничего ему не отвечаю, но, похоже, он абсолютно прав.

Касл берет у одной из присутствующих в комнате женщин какой-то предмет. Кажется, ее зовут Алия.

— И вам не следует ни о чем беспокоиться, — добавляет он. — Мы будем рядом и, в случае чего, отреагируем как следует.

Правда, я ни разу и ничем не дала ему понять, что обеспокоена. Во всяком случае, вслух я ничего такого не произносила.

— А вот ваши новые перчатки, — объявляет Касл и передает мне их. — Примерьте.

Эти перчатки короче предыдущих и мягче. Они доходят мне ровно до запястий и застегиваются на кнопку. Они немного тяжелее и толще старых, но сидят на руке идеально. Я сжимаю кисть в кулак. Улыбаюсь.

— Просто невероятно, — говорю я ему. — Помнится, вы говорили, что ими занимался Уинстон?

— Да, — тихо отвечает Касл. Лицо его погрустнело. — Он только вчера принес их мне.

Уинстон.

Именно его лицо я увидела первым, когда очнулась здесь, в «Омеге пойнт». Я хорошо помню его крючковатый нос, пластиковые очки, волосы песочного цвета. И еще то, что он занимался психологией. И любил отвратительного вкуса кофе.

Я вспоминаю разбитые очки в найденном рюкзаке.

Никто не знает, что с ним произошло.

В комнату возвращается Алия с какой-то хитроумной кожаной штуковиной в руках, напоминающей сбрую. Она просит меня поднять руки и помогает мне надеть это приспособление, в котором я узнаю наплечную кобуру. Кожаные ремни перекрещиваются у меня на спине, а спереди имеется целое переплетение тонких ремешков чуть выше талии — прямо под грудью, что отдаленно напоминает какое-то подобие бюстгальтера, только без чашечек. Алия скрепляет кое-где эти ремешки, но я пока что не понимаю предназначение этого снаряжения. Придется ждать дополнительных объяснений.

Затем мне приносят пистолеты.

— В записке, между прочим, про оружие не было сказано ни слова, — напоминает Касл, а в это время Алия передает ему два автоматических пистолета, которые я легко узнаю. Только вчера я училась стрелять именно из таких.

И у меня неплохо получалось.

— Поэтому я не вижу причин отпускать вас безоружной, — продолжает Касл. Он показывает мне, где именно находится кобура для каждого пистолета, учит меня, как удобнее выхватывать оружие, как вкладывать его назад, где находятся запасные патроны.

Правда, я почему-то не говорю ему о том, что не знаю, как перезаряжать оружие. Кенджи не дошел до этого этапа в моем обучении. Он только настоятельно просил меня не размахивать пистолетом, когда задаешь вопросы, и вообще стараться не жестикулировать, когда в руке находится оружие.

— Я надеюсь, что пистолеты пойдут в ход только в самую последнюю очередь, — говорит мне Касл. — В вашем личном арсенале имеется достаточно другого оружия. Да вам и не нужно ни в кого стрелять. И вот еще что. Если вы решите использовать свой дар, чтобы разрушить что-либо, я попрошу вас надеть вот это. — С этими словами он предлагает мне примерить то, что на первый взгляд весьма напоминает изысканные по своему дизайну кастеты. — Они были разработаны и выполнены специально для вас, — добавляет он.