Свет мой, зеркальце - Генри Лайон Олди

…Скрывать седину в волосах при помощи краски она даже не пытается. В ее-то возрасте? Да и кого обманывать? Себя?! К ней склоняется безукоризненно вышколенный официант, предлагает бокал шампанского. Шампанского ей нельзя, но она берет бокал. Тарелочка с тарталетками и ломтиками сыра удобно пристроилась на откидном пластиковом столике, который входит в комплект кресла-трансформера на магнитной подушке. Тарталеток ей тоже нельзя. Вокруг фланируют респектабельные господа, дамы в вечерних туалетах. Они раскланиваются, иногда задерживаются на пару слов. Она кивает, зачастую невпопад. Взгляд ее прикован к огромному, во всю стену, панорамному окну. Стекло доходит до самого пола. Похоже, не армированное. Сто восьмой этаж. У кресла — отличный мощный электромотор. Если как следует разогнаться…

«Да всю правду доложи…»

Он зажал рот ладонью. Руку парализовало. Он прикусил язык. Ничего не вышло. Когда рот открылся сам собой, Ямщик сделал последнее, на что был способен: отчаянно закашлялся. Авось, Вера не расслышит, не разберет.

— Нет. Ты не будешь ходить.

— Что?

— Ты не будешь ходить.

— Ты врешь! Врешь! Врешь!!!

— Верочка, что с тобой? Тебе плохо?!

Домработница Поля, стоя в дверях, с ужасом смотрела на рыдающую девочку.

— Еще раз! — потребовала Вера. — Повтори!

Ямщик терпеливо повторил, стараясь говорить четко и ясно, с преувеличенной артикуляцией. Из-за плеча девочки он наблюдал, как Верины пальчики со скоростью пулемета отбивают беззвучное стаккато на виртуальной клавиатуре. Запрос: «травмы позвоночника оперативное лечение». Мимолетным касанием тач-скрина Вера отправила запрос в сеть, и Гугль — не ущербный зазеркалец «Зер Гугль», а его добропорядочный оригинал — вывалил на дисплей первую страницу ссылок. Интернет в квартире был что надо, высокоскоростной, а двурогий роутер в соседней комнате обеспечивал стабильный вай-фай.

Вера ткнула в дисплей, раскрывая ссылку. Буквально через секунду окно было свернуто, и Вера распахнула следующее.

— Погоди! Я даже заголовок прочитать не успел!

— Клуша-копуша! Там ерунда какая-то.

Клуша-копуша, вздохнул Ямщик. Куда уж нам угнаться за «детьми планшета»? Они по интернету шарятся раньше, чем перестают мочиться в памперсы.

— Точно ерунда?

— Вот, смотри.

Сжалившись над медлительным отражением, Верунчик вновь открыла первое окно.

— Позвоночно-спинномозговая травма… — вслух прочел Ямщик.

— Где тут про операцию?

— Отмотай вниз…

…Истерика сотрясала комнату, словно яростная летняя гроза — даром что за окнами подходил к концу январь. Вера захлебывалась рыданиями: «Врешь! Врешь! Ты всё врешь! Ты нарочно!..» Насмерть перепуганная домработница безуспешно пыталась ее успокоить — и в итоге была изгнана с позором: «Вон! Пошла вон! Видеть тебя не хочу!» Любимое круглое зеркальце, из которого на Веру-бешеную глядела Вера-удрученная, а вернее, удрученный Ямщик, едва не полетело в стену:

— Ах ты, мерзкое стекло!

Ямщику довелось пережить крайне неприятное мгновение, когда Вера замахнулась, и зеркало, зажатое в тонких пальцах, стремительно вознеслось над головой девочки. Он до сих пор с содроганием вспоминал, что произошло, когда двойник, силой и обманом зашвырнув Ямщика в зазеркалье, без промедления расколотил зеркало в прихожей. Тогда Ямщик чудом выжил. Бог его знает, что случится, если контактное зеркало разобьет Вера, но во второй раз на чудо можно не рассчитывать.

Пол ушел из-под ног. Комната обернулась американскими горками, Ямщик полетел кувырком, приложился спиной о стену — аж дух вышибло! — и с размаху шмякнулся на задницу, пребольно отбив копчик. Однако полный и окончательный армагеддон медлил.

— Так тебе и надо! Получила?!

Вера кисло улыбнулась сквозь слезы. Она еще раз встряхнула зеркальце — похоже, краем глаза успела отследить, что произошло с отражением при замахе, и результат ее вполне устроил.

— Вот тебе!

Ямщик кувыркнулся: больше по своей воле, чем из-за Вериных действий. Лучше быть живым клоуном, чем мертвым пророком! Главное, бить зеркало девчонка раздумала. Раньше, когда Вера манипулировала зеркальцем с излишней энергией, Ямщика, бывало, слегка качало, как если бы он выпил лишнего. Но всё быстро приходило в норму, а столь резких движений Вера не позволяла себе никогда.

Никогда раньше.

— Будешь мне еще врать? Будешь? Будешь?!

— Не буду!

И безумный кавардак прекратился. Ямщик решил было подняться на ноги, но голова отчаянно кружилась, и он рухнул перед Верой на колени. Кажется, его поза растрогала девочку.

— Уговор: ты мне не врешь, я тобой не швыряюсь. Хорошо?

— Хорошо! — прохрипел Ямщик. — Только я и раньше не врал!

Забывшись, он спутал окончание, назвавшись в мужском роде, но Вера не обратила на это внимания.

— Когда не врала? В первый раз? Или сейчас?

— Оба раза!

— Врешь!

— Ничего подобного!

— Это как? — озадачилась Вера.

— А вот так! Не могу я врать, когда «…и всю правду доложи»! И хочу, а не могу! Я тебя хоть раз обманывала?

Вера нахмурилась, припоминая:

— Вроде, нет.

— Вот! Вот!!!

— Тогда почему сначала «будешь ходить», а теперь «не будешь»? Почему?!

— Не знаю, — развел руками Ямщик.

— Ты — и не знаешь?!

— Не знаю.

Вера расплакалась пуще прежнего. Нет, это была не истерика. Это было раскаяние.

— Прости меня! — всхлипывала она. — Ты не виновата! А я тебя чуть не разбила!

— Чуть не считается.

— Считается! И Полю обидела! Я все испортила!

Теперь настала очередь Ямщика успокаивать безутешного Верунчика. Справился он с этим, надо сказать, куда лучше домработницы. Сам не ожидал, сколь чудотворное воздействие окажет мельком брошенное: «Мы вместе что-нибудь придумаем!»

— Придумаем?!

— Обязательно.

— Вместе?!