Рюрик Скьёльдунг - Олег Львович Губарев

об этом человеке, ставшем для истории Руси мистической парадигмой и от этого еще более притягательной личностью, освященного идеей основателя отечественной государственности.

Общество спокойно относится к фактам происхождения первых князей от половчанок, к бракам московских князей с ордынскими княжнами, шведками и гречанками. Не вызывает удивления, что первая русская императрица Екатерина I была литовской крестьянкой Мартой Скавронской. Немецкого происхождения были Петр III, Екатерина II, Александр I. Феномен же притягательности этой исторической фигуры для российского общества в другом.

С развитием государственности общество стремится определить границы исторического самосознания. Обществу необходима точка отсчета для следующего этапа строительства своего государства как гражданского общества. Как следствие, происходит поиск «золотого века» в глубоком прошлом, выражающийся в прославлении своих предков, героического прошлого, грандиозных свершений, их якобы великого вклада в историю и культуру человечества для подъема духа своих соотечественников. Такое явление можно назвать «национальным синдромом» или поиском национальной идеи. Это особое психологическое состояние, которое встречается в любом обществе, переходящем на другую ступень развития социально-политических отношений или их потрясений при определенных экономических перестройках. Примерами могут служить Германия после Версальского пакта; арабский мир в условиях модернизации, особенно во второй половине XX века; поляки после раздела Польши (с конца XVIII века); русские после распада СССР, который для них всегда ассоциировался с Россией.

Поиск национальной идеи всегда автоматически вызывает расцвет этногенетической мифологии, что ярко окрашивает интеллектуальную жизнь народа, придает ей особые черты. Обращаясь к истокам Древней Руси, общество сталкивается с невнятной версией о призвании каких-то варяжских князей на Русь — внешне столь унизительной для русского человека традицией, поскольку в подавляющей массе граждане российского общества отождествляют своих предков в лучшем случае со славянами и в остальных — с русскими, не понимая различия, путаясь в понятиях «нация» и «национальность». Результат поисков своих корней заканчивается тем, что одни забрасывают книги на полку пылиться, другие становятся проводниками националистических идей и «новых хронологий», благо паства младенчески чиста и готова принять все скандальное за истину. Поиск идеи стал для России навязчивым синдромом. Объемы философских трудов на тему русской идеи спасения, магических словесных формул-триад и прочего потрясают сознание. Но нет в них начала русской идеи, поскольку базис умышленно, по негласной договоренности, фальшив, и нет основного смысла Руси — столь любимого для россиянина вопроса: «Кто мы и как дальше жить?»

За два поколения наше общество сменило три общественно-экономические формации. Смена проходила настолько быстро, что крепостные рабы, одурманенные большевистскими лозунгами, минуя реальные собственнические отношения, вскоре были снова возвращены в коммуны — в рабство, но с идеей о равенстве и братстве. Каждый раз обществу предлагались новые формы материальных отношений. Но примечательно, что общество рано или поздно их отвергает. Почему? Материальные блага для российского общества не самоцель. Тогда что же? Особенно болезненно общество реагирует на дисбаланс между социальными группами людей. Это определено российским менталитетом, в котором соборность, мессианство и духовность — ведущие доминанты.

Ни разу обществу не было предложено как идея или цель строительство гражданского общества, в котором доминирующими были бы право, мораль, культура. Вспомним, что именно проблему права во главу угла, как институт, обеспечивающий все остальные блага, ставили, согласно преподобному Нестору, наши предки, приглашая Рюрика «править по ряду»!

Столь ли обидное прошлое видится в предании о приглашении Рюрика и варяжской дружины? Ведь тот институт выбора и общественного договора как высшую форму демократии мы смогли восстановить и применить только спустя тысячу с лишним лет! Фигура легендарного князя Рюрика занимает особое место в понимании истоков русской государственности. Для российской истории Рюрик — фигура знаковая. Интерес к его судьбе и фактам его биографии неизменно возрастает в периоды поиска объединительной идеи, корней и истоков земли русской. Во все времена точка зрения на его приход в славянские земли была исключительно политизированной. Это поле баталий западников со славянофилами, усеянное поломанными копьями и разрушенными репутациями. Кто же был этот «варяг» — «наш или чужой»? Каковы были истинные мотивы его прихода «пояша по собе всю Русь», и кто такая «русь», и «от кого прозвалась Русская земля»?

Без прошлого нет будущего. Мифотворчество, замешанное на квасном патриотизме и каузальной атрибуции, на ложной идее о красивом прошлом, есть обманный путь в никуда. Вуалируя объективные события генезиса в истории Российского государства лингвистическими экзерсисами на тему «мы — славяне», неряшливо плюсуя туда-сюда пару веков, ученые мужи держат общество в состоянии гражданской войны с собственной историей. Удручает дифференцированный метод решения исторических проблем современной наукой.

Есть еще одна немаловажная проблема в стратегии изучения истории. Мировая глобализация несет с собой не только прогрессивные вызовы, но и информационную агрессию. Дело в том, что обыденное сознание фиксирует лишь высокочастотные процессы, протекающие на протяжении жизни одного поколения людей, и не замечает процессов средне- и низкочастотных, длящихся столетиями и тысячелетиями. В то же время целенаправленное искажение истории позволяет ввести в заблуждение относительно направленности течения событий и направлять жизнь людей в ту сторону, куда нужно стратегическому противнику. Неслучайно в ходе «перестроечных реформ» в угоду определенным западным инициаторам вновь были переписаны учебники по истории как нашей страны, так и всемирной истории. Пустотой зияет расстояние между прошлым и будущим. Только примирение с историей, но не переписывание ее страниц и крушение памятников и традиций даст нам надежду на движение вперед.

Если сравнить процессы, проходившие в эпоху Рюрика, с процессами в XXI веке, то мы увидим поразительное сходство. Увидим, что ничто не ново и все повторяется. Та же объединенная Европа, как и при нашем герое — священная Римская империя, с единой валютной системой, но гораздо устойчивее, единым торговым пространством. Те же конфликты с мусульманским миром, идеологические и этнические проблемы. Нельзя не отметить и различия, которые только ярче высвечивают сегодняшние глобальные проблемы. Империя Каролингов была в значительной степени возрожденным реликтом поздней Римской империи при набирающей силу феодализации. И в основном это обеспечивало единство Запада. Византия мало отличалась от позднеримской империи. Халифат Аббасидов представлял собою замечательный синтез родового арабского общества, традиций персидской монархии Сасанидов и античной образованности (они знали древнегреческую литературу, философов в оригинале, в отличие от франков) — общество, значительно более веротерпимое, чем христианский Запад. Таким образом, мир IX века с социальной и культурологической точки зрения более походил на Римскую империю эпохи Домината (IV век), чем на современный мир. Однако в целом стремительно формировалась картина, которую мы знаем. Для сравнения достаточно взглянуть на политическую карту Европы 800 года н. э., когда царили три империи, и на карту Европы 1000 года н. э. — на