Шоу грешного праведника - Марина Белова

– Нет, Сергей Петрович, не все, – сказала дотошная Алина.

– Сергей Петрович, мы должны перед вами покаяться, – подхватила я.

У Воронкова полезли на лоб глаза.

– Что еще?!

– Все, о чем вы нам рассказали, это подводная часть айсберга. А его вершина… Короче, Захаров не самая главная фигура во всей этой истории.

Воронков уже ничему не удивлялся, он только молча уперся в нас взглядом – что еще мы ему преподнесем.

А было все так. День назад я вручила пакет с ценностями капитану, а взамен, кроме «Ага, нашелся крестик», ничего не услышала: ни слов признательности, ни слов восхищения нашим благородным поступком (крест, между прочим, немалых денег стоит), ни элементарного «спасибо, что облегчили нам работу». Как будто бы крест вовсе не я нашла, а он сам по себе нашелся.

Я промолчала. Алина не стерпела, не в ее характере сносить откровенное хамство. Если кто-то нагло забирает у нее заслуженную славу, ей надо непременно поставить обидчика на место.

– Как же так? Хотя бы поблагодарили, Сергей Петрович. Что же получается? Мы им банду рассекретили, жизнью, можно сказать, рисковали, ценности государству вернули. Подумать только, крест Византийский! Может быть, им в свое время Русь крестили. А вы? – Она немигающим взглядом смерила Воронкова. – Слова доброго нам не сказали! Перед начальством отчитались и все лавры себе присвоили.

– Алина Николаевна, не возмущайтесь, – осадил ее пыл Воронков. – Я так с вами устал, что даже возражать не хочу.

– Не возмущаться? – вскипела она. – Мы ведь вам помогли раскрыть такое дело, – Алина закатила к потолку глаза. Воронков поморщился, мол, как вы меня, Алина Николаевна, достали. – Это ведь не просто афера. Это бомба!

– Да уж, бомба, – Сергей Петрович устало подпер ладонью щеку. – Скоро громыхнет. Не знаю как, но газетчики уже обо всем пронюхали. Едва вчера от журналистки отбился. Она, видите ли, даже название статьи придумала – «Черт с ладаном». Надо будет сегодня местную газетенку купить. Что она там накропала?

Мы вышли от Воронкова. Кляня на чем свет стоит Сергея Петровича, Алина не прекращала возмущаться: и бездушный он, и эгоистичный, и неблагодарный, и вообще память у него короткая.

Я как могла старалась ее успокоить:

– Алина, будь горда тем, что нам удалось найти священную реликвию. Ты же мечтала о Граале из «Кода да Винчи». Чем наш крест хуже? Если действительно допустить, что им крестили Русь, то нам цены нет. Слава богу, все живы и здоровы: и мы, и Варвара. Знаешь что, пошли в церковь – свечку поставим. Мы-то своей православной вере не изменили?

– Подожди. Пойдем, купим газету. Может, там, как всегда, ругают правоохранительные органы. Ей-богу, мне от разгромной статьи станет легче.

Статья была нейтральная. В ней не хвалили и не ругали полицию, и события в ней были описаны хорошо нам известные. Группа аферистов заманивала в свои сети стариков и обирала их до нитки. Очевидно, журналистка имела в полицейских кругах своего человека, который и посвятил ее в детали недавней операции.

Но не это нас поразило – статья называлась «Черт с ладаном», а ниже было отпечатано второе название – «Всей кафедрой на нары», и дальше: «Преподаватели местного университета организовали религиозную секту «Единство духа» и т. д. и т. п.».

– Что значит «преподаватели»? Я думала, что Захаров один такой? – растерялась Алина.

У меня появилось нехорошее предчувствие.

– Я позвоню Воронкову, – сказала я Алине. – Сергей Петрович, это опять мы. Мы купили газету. А что значит «преподаватели местного университета»? Разве Захаров не один был из университета?

– Нет. С ним на пару в «соучредителях» был Тополев, он же – отец Дорофей. Сейчас вместе с Захаровым сидит в СИЗО. Разве я вам не говорил?

– Нет, – в расстроенных чувствах я отключила телефон.

«Боже, значит, с Риммой Григорьевной Орловой случилась беда, – ужаснулась я. – Ни в какой Узбекистан она не поехала. И SMS-ку внучка получила не от бабушки, а от Тополева. А бабушка в лучшем случае в беспамятстве мыкается по необъятным просторам страны, а в худшем…»

– Марина, я вот что думаю…

– Римма Григорьевна Орлова? – догадалась я.

– Мы должны ее найти.

– Как?! Что мы вообще можем сделать? Возможно, она жива, но что толку? Сидит она на каком-нибудь полустаночке и ничего о себе не помнит. К базе данных полиции у нас доступа нет. Мы даже запрос не можем сделать, минуя Воронкова. И спросить о ее судьбе не у кого. Все – Захаров, Тополев, Аврелия – находятся в следственном изоляторе. Нас туда не пустят ни за какие коврижки.

– Идея! У меня на примете есть очень хороший адвокат. Он поможет.

– Как?

– Как? Спросит у одного из подследственных, в каком направлении отправили Орлову. Нам надо только выбрать, кому предложить услуги адвоката. Жене Захарова, жене Тополева или родственникам Аврелии?

– Жене Тополева.

– Почему Тополева?

– А ты вспомни, Тополев был хорошо знаком с Орловой. Когда-то даже ездил с ней на раскопки. Наверняка был у нее дома, видел Айвазовского и Рериха. Именно он нас убедил, что с Риммой Григорьевной все в порядке, что она в экспедиции и ничего дурного с ней не может случиться. Уверена, это он отослал Кате от имени бабушки SMS-ку. Поехали к его жене? Номер телефона у нас есть. Узнаем сейчас адрес и поедем.

– Что ж, поехали.

– Только есть одно «но». Вдруг его жена уже нашла своему мужу адвоката?

– Чепуха! Представимся работницами следственного изолятора. Скажем, что Александр Иванович попросил нас нанять именно того адвоката, которого мы назовем.

– Вот так просто? На словах? Он мог бы написать жене запуску.

– Мог, но не стал рисковать – на выходе из изолятора обыскивают всех, и служащих в том числе, – придумала Алина.

– Ладно. Может, наша ложь и прокатит, – согласилась я.

Жена Тополева встретила нас в полупустой квартире. Возможно, они с Александром Ивановичем так и жили, но мне почему-то показалось, что хозяйка успела вынести и спрятать наиболее ценные вещи из своего жилища. Судите сами, прекрасный ремонт, дорогие обои, дубовый паркет и вместо люстры – скромный абажур, цена которого – полтинник. Диван с выпирающими пружинами. Телевизор не плоский, а из тех громоздких, что одному не поднять.

– Господи! – взвыла жена Тополева. – Как у людей язык поворачивается сказать, будто мой Саша людей обманывал, их деньги присваивал? Посмотрите, как мы живем. Если бы у нас были деньги, мы бы так жили?

Я обвела взглядом комнату. На слегка выцветших обоях проступали квадраты с более яркими цветами – в этих местах висели картины.

«Разжалобить хочет», – усмехнулась я про себя.

– Очень хорошо вас понимаю, – сочувственно сказала Алина. – Сейчас в тюрьмах больше честных людей, чем преступников. Преступники все откупились, а, пока они на свободе прохлаждаются, честные люди за них срок мотают. Вы ведь понимаете, всегда можно найти козла отпущения. И чтоб ваш Александр Иванович не стал таким козлом, послушайте нас, наймите ему адвоката. Александр Иванович вас сам об этом попросил. Прекрасный адвокат, все суды выигрывает. Доверьтесь ему.