Если спросишь, где я - Реймонд Карвер

В общем, узнал он про этого парня и — обезумел: сорвал с Рокси обручальное кольцо, чуть палец ей не оторвал, и кусачками на мелкие части! И смех и грех. Тогда они сильно поцапались. А утром, когда он ехал на работу, его задержала дорожная полиция за вождение в нетрезвом виде. Отобрали права. Больше работать было не на чем — не пешком же по заказам ходить! Ну и плевать, говорит он. Все равно пропадать: за неделю до того случая он упал с крыши, сломал большой палец. Мне, говорит, осталось только себе шею свернуть.

Теперь он загорает в заведении Фрэнка Мартина — ищет, за что бы зацепиться. Никто его насильно здесь не держит, как и меня, впрочем. Здесь никого не запирают — хочешь, уходи, но говорят, меньше недели не имеет смысла, а по-хорошему, как здесь выражаются, — «настоятельно рекомендуют» — полмесяца или месяц.

Я уже говорил, я здесь второй раз. Когда неделю назад я подписывал чек на недельный срок, — я никак не мог его подписать, дрожали руки, — Фрэнк Мартин заметил:

— Выходные — это всегда проблема. Может, на этот раз задержитесь у нас чуть подольше? Скажем, на пару недель? Почему не остаться на две недели? Подумайте, хорошо? Сейчас не надо решать, потом, после скажете.

Он прижал большим пальцем чек, и я поставил подпись. Потом я вышел в коридор — попрощаться со своей подругой.

— Ну пока, — кивнула она в ответ, и, пошатываясь, пошла к выходу.

Уже поздно, надо ехать, а тут еще дождь припустил. Проводив подругу до крыльца, я вернулся в коридор и встал у окна: отодвинув занавеску, я смотрю, как она уезжает. Уезжает на моей тачке, сильно выпившая. Правда, и я не лучше, так что ничего не поделаешь. Боковым зрением фиксирую кресло рядом с батареей и точно приземляюсь на мягкую подушку. Кто-то из сидящих в комнате поднимает голову, смотрит в мою сторону, потом опять утыкается в экран. Я сижу тихо, иногда смотрю, что показывают по телеку.

А ближе к вечеру случилось вот что: входная дверь распахнулась, и два рослых мужика буквально внесли в комнату, где мы смотрели телевизор, какого-то парнишку — как я потом узнал, это был Дж. П. в сопровождении своих тестя и шурина. Держа парня под локотки, эти двое рысью подбежали к столу Фрэнка Мартина, — старик вручил нашему доктору чек и зарегистрировал Дж. П. Потом они вдвоем быстренько отвели его наверх — не иначе как уложили в постель. Потому что и минуты не прошло, как оба были уже внизу и ринулись к выходу: видно было, что они хотели как можно быстрее убраться отсюда, — сдать Дж. П. и умыть руки. Я их не виню — с какой стати? Откуда мне знать, как бы я повел себя на их месте?

А через день, к вечеру, мы с Дж. П. встретились на крыльце: поздоровались за руку, поговорили о погоде. Именно в тот день парень первый раз заметил, что у него дрожат пальцы. Уселись мы на крыльце, ноги задрали на перила: сидим себе, откинувшись на спинки стульев, будто про цыпочек своих разговариваем. Вот тогда-то Дж. П. и рассказал мне эту историю.

Сегодня небо затянуло, на улице похолодало, но сидеть снаружи еще можно. На крыльцо, докурить сигару, выходит Фрэнк Мартин: на нем толстый свитер, до верху застегнутый на молнию. Роста он небольшого, коренастый. Голова вжата в плечи, волосы седые, курчавые. При его телосложении голова смотрится слишком маленькой. Он стоит, широко расставив ноги, скрестив на груди руки, зажав в зубах сигару. Стоит и смотрит вдаль, на горы по ту сторону долины, а сигара так и ходит у него во рту. Стоит как победитель: ему ли не знать, каковы ставки в этой игре?

Дж. П. сразу сникает, делается тише воды ниже травы. Я швыряю окурок в ведерко из-под угля, а сам смотрю вопросительно на своего напарника: тот только сильнее вжимается в стул. Сидит нахохлившись, подняв воротник. Какого черта? — недоумеваю я про себя. А Фрэнк Мартин делает затяжку и медленно провожает взглядом выпущенное кольцо дыма; потом, задрав кверху подбородок, выдает:

— В-оо-н там — видите? — на той стороне долины Джек Лондон выстроил себе дом. Видите вон тот зеленой холм? — как раз за ним. И что вы думаете? — спился Джек Лондон: алкоголь его доконал. А ведь он мог бы дать любому из нас сто очков вперед, но даже он не справился. Извлекайте уроки, парни.

Сказал и посмотрел на остаток сигары: все, вышла — он отбросил ее в ведерко. Потом, помолчав, добавил:

— Захотите почитать, пока вы здесь, — очень советую взять одну его книжку, называется «Зов предков». Слыхали? Она наша собственная. Это история про зверя, который наполовину собака, наполовину волк. Ну ладно — проповедь закончена.

Он поддернул штаны, оправил свитер и говорит:

— Все, я пошел. Увидимся за обедом.

— Рядом с ним чувствуешь себя тлей, — замечает Дж. П., когда тот скрылся. — При нем я кажусь себе тлей. Мотает головой. Потом вспоминает: — Джек Лондон — вот это имя! Мне бы такое! С таким-то именем…

Первый раз меня привезла сюда жена. Тогда мы еще были вместе, пытались что-то склеить. В общем, приехали сюда с ней, и, помню, она задержалась часа на два — о чем-то они с Фрэнком Мартином беседовали наедине. Потом она уехала, а утром он отвел меня в сторону и говорит:

— Думаю, мы вам поможем. Только вам нужно очень этого захотеть и постараться нас услышать.

Но я не знал, чем они сумеют мне помочь и сумеют ли вообще. Одна моя половина ждала помощи, но ведь есть и другая половина.

На этот раз меня привезла сюда моя подруга. Это она сидела за рулем моей машины. Ехали по дождю. Всю дорогу пили шампанское. Когда подъехали к месту, мы оба были уже хорошие. Она хотела меня выгрузить, развернуться и уехать обратно: у нее дома масса дел, — завтра ей на работу. Она секретарша, и фирма у нее приличная, продают какую-то электронику. И потом, ее ждет сын. Наглый, скажу я вам, молокосос. Я-то хотел, чтобы она сняла номер в гостинице, переночевала и поехала обратно утром. Я так и не знаю, снимала она комнату или нет. С того дня, как она поднялась со мной по ступенькам в кабинет Фрэнка Мартина и сказала ему с порога: «А вот и мы», от нее никаких вестей.

Но я не обижаюсь. Она и представить себе не могла, на что себя обрекала, согласившись, чтобы я жил у нее — ну, после того, как моя жена меня выставила. Наоборот, мне ее жаль. И дело вот в чем: накануне Рожества она получила результат теста на рак шейки матки, и прогнозы оказались неутешительные. Ей нужно было идти на прием к врачу, причем сразу после праздников. В общем, было от чего запить. Помню, купили мы тогда выпивку, еду и пили несколько дней подряд, до самого Рождества. Нам даже Рождество пришлось идти отмечать в ресторан, поскольку ей было не до кухни. Вместе с ее наглым молокососом мы, помню, открыли рождественские подарки и потом втроем отправились в ближайшую закусочную, где готовят стейки. Есть мне не хотелось, я взял себе немного супу и горячую булочку. С супом хорошо пошла бутылка вина — моя подруга тоже выпила. Потом, уже дома, мы переключились на «Кровавую Мери», и следующие два дня я ничего не ел, кроме соленых орешков. Ну и, конечно, пил: я выпил, наверно, ведро бурбона. Куда дальше? Я ей и сказал тогда: «Милочка, пакую вещи, еду назад к Фрэнку Мартину».