Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий - Джон Бэлсдон

Если кому-нибудь из читателей захочется увидеть римский бордель (лупанарий), ему нужно поехать в Помпеи и найти дом номер 18 по улице Инсула, 12 (напротив Альберго ди Ститтио). Служитель откроет дверь и, в зависимости от его характера, либо замрет, потеряв дар речи от изумления, либо даст посетителю краткий, но не обязательно точный обзор того, что происходило в этом здании в древние времена. Бордель имел два этажа; комнаты на втором, куда вела специальная лестница с улицы, были, вероятно, больше тех, что расположены на первом. Интерьер второго этажа не сохранился. Первый этаж дошел до нас в целости и сохранности; обе его двери выходили на улицу (вход и выход). Внутри были габинетто и пять комнат, каждая примерно 18 на 6 футов. Каменные ложа (на которые укладывали матрасы) занимают около трети всего пространства. На стенах коридора сохранилось восемь фресок; трудно представить себе что-нибудь более непристойное.

В то время, когда извержение Везувия прикрыло эту лавочку, она принадлежала двум партнерам – Африкану и Виктору. До нас дошли имена двух девушек – Глицерия и Феба, а также клиентов этого борделя и других заведений в городе, которые оставили свои автографы на стенах. Большинство из них было рабами, которые звались Феликс, Ромул, Марс и Скамандер.

Даже без свидетельств писателей, вроде Ювенала и Марциала, можно было бы догадаться, что подобные заведения были вонючими, грязными и полными мусора, а в комнатах стояла невыносимая жара – они предназначались в основном для низших слоев общества, преимущественно рабов. Стоимость посещения борделя в Помпеях составляла от двух до восемнадцати асов.

Тем не менее римляне считали, что юноши, даже из хороших семей, должны были посещать подобные заведения. Это было частью их подготовки к жизни. Эту мысль не постеснялся высказать Цицерон в своей речи в защиту Целия в 56 году до н. э. До нас дошла история о том, как старший Катон, увидев юношу, выходящего из борделя, произнес: «Это хорошо». Когда же он заметил, что этот юноша уже в который раз выходит из его дверей, он сказал: «Когда говорил «Это хорошо», я вовсе не имел в виду, что ты должен поселиться в этом доме».

Владельцы борделей покупали и продавали рабынь на аукционах. У Марциала есть эпиграмма, посвященная шлюхе, которую постоянно целовал ведущий аукциона, желая убедить покупателей, что она не страдает дурными болезнями. Но это привело к непредвиденному результату – единственный запрос на эту девушку был снят.

Помимо продажи в бордели невинных молодых рабынь, существовала и продажа белых рабов, что вызывало недовольство властей. Адриан запретил эту торговлю, и его указ подтверждали последующие императоры. Существование борделей подвергалось беспощадной критике Диона Златоуста, но ни один другой древнеримский писатель, если судить по дошедшим до нас произведениям, его не поддержал.

В Париже можно увидеть рельеф, найденный в Эсернии в Кампанье, где с юмором описан счет, который выставлялся посетителю постоялого двора определенного рода:

«Воздвигнут при жизни Ц. Калида Эротика самому себе и Фаннии Волунтас. Хозяин. Принесите счет, пожалуйста. Ты записал: пинта вина, 1 асс; хлеб, 1 асс; кушанья -2 асса. Согласен. Девушка, 8 ассов. Согласен. Сено для мула, 2 асса. Этот мул меня разорит».

Долгое время считалось, что римляне не знали венерических болезней. Однако если верить самому неожиданному источнику, письму младшего Плиния, в котором он рассказывает о благородном самоубийстве мужа и жены, компетентные специалисты считают, что они покончили с собой именно из-за сифилиса. Но поскольку поэты, писавшие эротические стихи (например, Овидий в своем «Искусстве любви»), молчат об этом, заболевание вряд ли было распространено.

Между грубыми обитательницами мира борделей и очаровательными, элегантными и дорогими дамами, жившими в городе, существовала непроходимая пропасть. Дам звали Делиями, Цинтиями, Лесбиями и Кориннами; в разное время женщины этого типа сводили с ума, мучали и бесили Тибулла, Проперция, Катулла и Овидия. Третью книгу «Искусства любви» Овидия можно считать руководством для женщин подобного типа.

Молодая женщина подобного рода обычно жила с матерью (и, возможно, с сестрами), которая поощряла ее образ жизни и, вне всякого сомнения, делила с ней барыши. Иные женщины жили под покровительством и заботой респектабельной и представительной хозяйки борделя, которая опекала их, как старая нянюшка. А случалось, такой даме любовник снимал дом, где она жила в окружении слуг (мужчины-привратника) и рабынь. Как только она надоедала ему, он ее выгонял, а штат прислуги переходил к преемнице.

Содержать красивую любовницу было очень дорого. Герой пьесы Плавта «Мостеллария» продал отцовские владения, чтобы освободить и обеспечить жильем рабыню, которую он полюбил; а среди тех, кто задолжал менялам в последние годы республики, было много молодых людей, которые заняли у них деньги не для политической карьеры, а для того, чтобы потратить их на своих содержанок.

Для куртизанки не было большего несчастья, чем влюбиться в человека, который ее содержал – и мог в любую минуту выкинуть на улицу. Пусть лучше он влюбляется в нее без ума, и кокетка будет наслаждаться всеми прелестями жизни, которые достаются тем, кто обладает очарованием. Пусть он терзается муками ревности и беспокоится – оправданно или нет – верна ли она ему или изменяет. Но главное, пусть он боится, что она бросит его и уйдет к мужчине, который богаче его и который может позволить себе роскошь, недоступную ему. Именно эти опасения терзали Проперция и Овидия.

Куртизанками такого рода обычно были римлянки, иногда отпущенницы, но чаще женщины достойного происхождения. Одной из первых куртизанок в римской истории была хиспала Фецения, которая помогла в 186 году до н. э. раскрыть заговор поклонников вакхического культа. Сначала она была рабыней, которую хозяева отпустили на свободу.

Если эти женщины были римлянками, если, выйдя замуж, они не подвергались наказанию за измену и если – по законам Августа – мужчины, которые их содержали, не получали обвинения в измене или в противоестественном грехе, то они, как обычные проститутки, должны были зарегистрироваться у эдилов. Однако после того как в правление Тиберия было обнаружено, что одна уважаемая замужняя женщина, родившаяся в семье, из которой вышло несколько преторов, подала (с согласия мужа) заявку, чтобы ее зарегистрировали как куртизанку, закон был ужесточен. Сенат издал указ, предписывающий, что ни одна женщина, чей муж, отец или дед были римскими всадниками, не имеет права на такую лицензию. Не могли получить их и жены бывших и действующих сенаторов.

Число случаев, когда жена изменяла мужу с его согласия, было невелико. Вполне возможно, что женщина благородного происхождения, подавшая заявку на регистрацию во времена Тиберия, была разведена, но муж не пошел дальше этого и не стал наказывать ее за измену. Тем не менее Гораций, который сравнивал современных ему мужчин и женщин с благородными римлянами и римлянками, которые в прежние времена сделали Рим великим, считал танцы первым шагом молодой женщины к падению, а измену с согласия мужа – последним. На глазах у мужа она вставала из-за стола и уходила с мужчинами из дома. И с какими мужчинами: купцами, приехавшими в Рим, и капитанами испанских судов.