Как быть плохой - Лорен Миракл

– Викс, я знаю тебя – ты любому аллигатору так наподдашь, что мало не покажется! – смеется Брэди, очевидно, так и не поверив, что это не шутка.

– А то! Знай наших! – смеюсь в ответ я.

– А потная ты никогда не бываешь, – говорит он.

– Ты просто очень высокого обо мне мнения.

– Впрочем, один раз ты все-таки была потной – когда решила погонять с нами, парнями, в футбол. И еще однажды, когда машина сломалась, и нам пришлось сидеть в ней битый час, а на улице тогда стояла адская жара… Но пахнуть от тебя никогда не пахнет!

– Брэди, где ты? Сказал «сейчас выйду», а сам…

Но тут Брэди появляется в дверях собственной персоной – и со всех ног бежит ко мне. Я думаю, что он сейчас обнимет меня и закружит, но он просто налетает на меня, и мы оба падаем на траву. С минуту мы лежим неподвижно. Как приятно снова видеть Брэди, снова обнимать его!

На Брэди трикотажные спортивные штаны и розовая – очевидно, одна из бывших белых – футболка. Вид довольно-таки дурацкий, но все равно Брэди – лучший парень в мире!

Мы поднимаемся с травы. Брэди дотрагивается до моего лица, и мы сливаемся в поцелуе.

В том, что Брэди любит меня, я уже не сомневаюсь.

Пока Викс выясняет отношения со своим Брэди, мы с Мэл решаем соорудить хотя бы временный домик для Вафли. Я отрываю крышку от коробки из-под пирожных. Мэл протягивает мне свою очень мягкую белую футболку – ту, что была на ней в тот день, когда мы покинули дом. Мне вдруг снова вспоминается та ночь в музее, и как Викс поддерживала Мэл, когда та пыталась просунуть руку в открытое окно и открыть задвижку…

В ту ночь мы «познакомились» со Старым Джо. И встретили Марко. И в эту же ночь Викс поссорилась с Брэди. Неужели это было всего два дня назад? Мне кажется, что с тех пор прошла целая вечность…

– Ты хочешь, чтобы я постелила ей это? – спрашиваю я у Мэл, щупая ее футболку. – Не слишком ли жирно для какого-то утенка?

– Она очень мягкая. Вафле наверняка понравится!

– Да, но это та самая футболка, которая…

Мэл непонимающе смотрит на меня.

– …которая была на тебе тогда, когда ты повстречала одного человека. Забыла уже? Ну, у него еще имя начинается на «М»…

– Ума не приложу, кто бы это мог быть! – лукаво смеется она в ответ. – Имя на «М», говоришь? «Макс»? «Майкл»?

Я рада видеть Мэл веселой и смеющейся. Как же она любит своего Марко!

– Мы можем взять футболку Викс, – предлагаю я. – Все равно она ее соусом перепачкала… А твоя футболка останется чистой.

– Расслабься, Джесси, это всего лишь футболка! Хлопковая, мягкая – Вафле понравится. А ты не беспокойся, а поспи-ка лучше немного. Если ты заснешь, то и я, наконец, смогу поспать…

– Как хочешь, Мэл, дело хозяйское, – говорю я. – Мне-то что – твоя футболка, не моя…

Я расстилаю пожертвованную Мэл футболку на дне коробки, сажаю туда Вафлю, ставлю коробку на пол и вытягиваюсь на передних сиденьях, собираясь немного вздремнуть. Вафля пытается мне что-то сказать на своем птичьем языке – очевидно, что-нибудь вроде «Да, тепло, уютно – но у мамы под крылом все равно лучше!».

Я снова поднимаюсь.

– Оставь Вафлю в покое, Джесси, – ворчит Мэл. – Ложись и спи!

– Это приказ? – смеюсь я. – Ты разговариваешь, ей-богу, как тот самый маленький в мире полицейский! Успокойся!

Я вынимаю Вафлю из коробки, снова ложусь и кладу ее к себе на грудь, решив, что хотя бы таким образом я, насколько это возможно, заменю ей маму.

Но ни я, ни Мэл не успокаиваемся – сон почему-то не идет к нам. Может быть, потому, что спать в машине, да еще посреди незнакомого города не очень удобно? Нет, все-таки скорее потому, что мы переживаем за Викс. А также, возможно, из-за того, что в последнее время нам пришлось пережить столько разных приключений, что при всей нашей усталости мы слишком возбуждены, чтобы заснуть…

– Ты веришь в то, что после смерти люди попадают в рай? – спрашиваю я у Мэл, хотя сама не представляю, как можно в это не верить. Я вообще не представляю, как можно быть атеистом – но, наверно, можно, Викс же атеистка. Во всяком случае, она сама так говорит…

– Не знаю… – рассеянно произносит Мэл. – Ты сейчас думаешь о своей маме?

Я глажу Вафлю по ее мягким, пушистым перьям. Пригревшись на моей груди, она, наконец, успокаивается.

– Да, – отвечаю я.

– Джесси, – успокаивающе произносит Мэл, – я уверена, твоя мама не умрет.

– Как ты можешь это знать?

– Сама не знаю, – отвечает она. – Просто чувствую…

– Как сказала Викс, людям свойственно умирать.

– Да. Но не всегда люди умирают…

Я рассеянно смотрю на облупившийся потолок нашей старенькой машины.

– Это что, у евреев так принято, – спрашиваю я, – всегда верить в лучшее?

– Не знаю, – смеется Мэл, – может быть, это и по-еврейски…

– Почему ты смеешься? – спрашиваю я.

– Сама не знаю… – Мэл вдруг серьезнеет. – Послушай, Джесси…

– Да?

– Это здо́рово, что ты так веришь в бога, но, как мне кажется, иногда ты придаешь слишком много значения вещам, которые лично мне кажутся мелочными – грешно ли спать с парнем до свадьбы или не грешно, по-христиански, по-еврейски… Не кажется ли тебе, что бог выше всего этого?

«Нет, – хочется ответить мне, – не кажется!» Но тут я вдруг призадумываюсь. Кто знает – может быть, Мэл и права – бог гораздо выше всего этого. Просто он раскрывает себя людям так, как им легче воспринимать его, христианам – по-христиански, евреям – по-еврейски… Но сам он огромный, охватывает собой все и, как солнце, посылает свои лучи всем людям без разбора…

– Тебе бы на телевидении какое-нибудь ток-шоу вести! – смеюсь я. – «Утренняя Мэл»… А что, звучит!

– Тебе бы, Джесси, все шутки шутить! Не кажется ли тебе, что ты должна, наконец, позвонить своей маме?

«Господи, – думаю я, – почему все без конца мне об этом напоминают – сначала Викс, теперь вот и Мэл? Я и без них прекрасно понимаю, что я должна ей позвонить!»

– Кажется, – говорю я. – Но сейчас только пять часов утра. Мама убьет меня, если я разбужу ее в такую рань!

– Не убьет. Позвони маме, Джесси! – Голос Мэл звучит как-то печально.

Мэл замолкает. Я тоже молчу, глядя на Вафлю. Она мирно спит, засунув голову под крыло, и равномерно дышит во сне.

– Джесси! – произносит, наконец, Мэл.

– Что?

– Ты часто молишься своему богу?

– Каждый день.

– И, я полагаю, ты просишь бога, чтобы он помог тебе?