Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию - Алистер МакГрат

Он с энтузиазмом писал брату, который к тому времени благополучно пережил эвакуацию из Дюнкерка и вернулся в Англию, об этой идее, с наслаждением перечисляя основные мысли, которые вложит в эту книгу. Пожилого дьявола в отставке он назовет Баламутом (Screwtape).

Позднее Льюис утверждал, что «никакая другая книга не далась ему так легко»[487]. Тридцать одно письмо, по одному на каждый день месяца, начали выходить в церковном еженедельнике The Guardian (не путать с одноименной крупной британской газетой) 2 мая 1941 года.

Письма изображают ад как насквозь бюрократизированную институцию (возможно, Льюис опасался, как бы в нечто подобное не превратился Оксфорд). Льюису казалось вполне естественным описывать мир чертей как полицейское государство или как омерзительный концерн. Он с удовольствием продумывал советы, которые опытный Баламут мог бы давать юному Гнусику (Wormwood) насчет мер, с помощью которых «пациента» надежнее всего можно уберечь от Врага (собственно, Христа). В письмах множество проницательных наблюдений (особенно насчет условий военного времени), встречаются и жестокие карикатуры на определенные типы людей, неприятных Льюису, и проступает уже более глубокий слой мыслей о том, как с позиции религии подходить к тайнам и загадкам жизни.

Как нам читать «Баламута» и не слишком ли много мы в него вчитываем? Выплескивает ли автор здесь возмущение нарастающим деспотизмом миссис Мур — чувство, которое он никогда не осмелится выразить открыто? К примеру, один из «пациентов» Гнусика — старуха, терроризирующая прислугу. К числу ее многочисленных слабостей относится «изысканный вкус»: что бы ей ни предлагали, ей «ничего не надо, кроме чашечки чая, не крепкого, но и не слишком жидкого, и малюсенького хрустящего греночка…»[488]. Но ни родные, ни горничная не могут сделать все «как надо», чего-то ей всегда недостает, что-то всегда не так, и тех, кто разочаровал старушенцию, ждет расправа. Мы знаем, что в ту пору Льюиса уже всерьез беспокоила требовательность и придирчивость миссис Мур. Можно ли предположить, что его тревоги отразились в этой книге?

Льюис постоянно утверждает, что литература способна представить нам все в новом свете. «Письма Баламута» — новый способ представить традиционное и здравое духовное наставление, подав его в чрезвычайно оригинальной упаковке. И если осторожные проповедники отговаривали паству полагаться на чувства, Льюис переворачивает эту мысль — его Баламут советует ученику работать с чувствами «пациента», пусть он «почувствует» невозможность, ложность христианства. Новаторская в этой книге не идея, но перспектива, внутри которой Льюис ее излагает. В совокупности духовная зоркость Льюиса и новая манера подачи обеспечили «Баламуту» широкую и благодарную аудиторию.

Эшли Сэмпсон читал публиковавшиеся в The Guardian письма и привлек к ним внимание издателя Джеффри Блеса, который предложил издать все письма вместе одной книгой. «Письма Баламута» вышли в феврале 1942 года с посвящением Дж. Р. Р. Толкину и сделались бестселлером военного времени. (Толкин, кстати говоря, не слишком обрадовался тому, что получил в дар такое легковесное произведение, тем более когда выяснилось, что сам Льюис не слишком-то эту свою выдумку ценил[489].)

«Письма Баламута» утвердили репутацию Льюиса как популярного христианского богослова, человека, способного разумно и понятно излагать широкой читательской аудитории основные темы христианства. В июле 1943 года Оливер Чейз Квик (1885–1944), королевский профессор богословия Оксфордского университета, обратился к архиепископу Кентерберийскому Уильяму Темплу с предложением присвоить Льюису степень доктора богословия — высшее ученое звание, какое присваивал Оксфордский университет — в знак признания важности теологических работ Льюиса. Квик утверждал, что Льюис, наряду с Дороти Сэйерс, — один из немногих в Британии авторов, способных «представить обычным людям разумную и ортодоксальную версию христианства»[490]. Эта переписка между главным богословом Оксфордского университета и главой Англиканской церкви свидетельствует о том уважении, какое Льюис снискал в наиболее влиятельных академических и церковных кругах Британии.

Год спустя «Письма Баламута» были опубликованы в США, и Льюис взлетел к вершинам славы — ситуация, к которой он был вовсе не подготовлен. Наконец-то появилась просвещенная, живая, умная, образная и притом насквозь ортодоксальная книга, «яркая и отрадная новая звезда на блеклом небосводе», как выразился один американский обозреватель. Америка жаждала узнать больше об этой новой богословской звезде. Ранние книги Льюиса срочно переиздавали по ту сторону Атлантики. Нью-йоркское отделение BBC обратилось в лондонскую штаб-квартиру с предложением предоставить Льюису эфир, учитывая «существенный интерес», вызванный его «новым подходом к проблемам религии»[491].

И неудивительно, что первое серьезное исследование о Льюисе было написано американским ученым. Первую диссертацию по книгам Льюиса защитил в 1948 году Эдгар У. Босс в Северной баптистской семинарии города Чикаго. Годом позже в Нью-Йорке был опубликован основополагающий труд Чэда Уолша «К. С. Льюис: апостол скептиков» (C. S. Lewis: Apostle to the Skeptics).

Но репутации Льюиса в Оксфорде эта слава не пошла впрок. Он имел неосторожность обозначить себя на титульном листе «Баламута» как «член Магдален-колледжа, Оксфорд», и в преподавательской гостиной Магдален начались ропот и недовольство тем, что подобные популяризаторские книги снижают ценность академического знания. Этой книгой Льюис завоевал сердца и умы многих читателей, но и оттолкнул от себя тех, без чьей поддержки он едва ли мог в будущем рассчитывать на кафедру в Оксфорде.

Той слегка отредактированной версией своих радиобесед, которая была издана во время войны, Льюис остался не совсем доволен. Эти беседы были собраны в три брошюры: «В защиту христианства» (The Case for Christianity, 1942), «Христианское поведение» (Christian Behaviour, 1943) и «За пределами личности» (Beyond Personality, 1944). Льюис считал, что этим текстам нужно придать большую ясность выражения и более внятное единство, иначе они воспринимались читателями как отдельные произведения, а не как стадии последовательного рассуждения. К тому же один цикл бесед вовсе не был опубликован. Постепенно Льюис начал обдумывать единую книгу, которая представляла бы последовательное изложение христианской позиции с учетом всего материала, использованного в четырех циклах радиобесед. «Просто христианство» — окончательный итог этих бесед военного времени — теперь считается наиболее значимой работой Льюиса в области христианского богословия. Хотя этот труд был опубликован только в 1952 году, он явно представляет собой отредактированную версию материалов военного времени, а потому и нам имеет смысл обсудить эту книгу сейчас, а не позже.