Потаенное наслаждение - Джена Шоуолтер

— Рейес.

— Потому я попросил Люциена запереть меня. Из всех нас он первым научился контролировать своего демона. Он не хотел этого, но согласился. За время заточения я научился резать себя в случае возникновения потребности боли. В конечном итоге я привык жаждать только этой — собственной — боли. Мой демон также возжаждал ее, а все остальное было почти позабыто.

Если бы только заточение помогло и Аэрону…

— Прекрати. Пожалуйста, просто прекрати.

— Почему? Потому что знание моих страданий делает меня более человечным? Потому что ты хочешь думать обо мне только как о демоне? Потому что однажды, когда мы расстанемся, ты надеешься забыть, что я вообще когда-то существовал?

Последние слова сопровождались яростным рычанием.

— Да! — выкрикнула она, садясь. Ее грудь бурно вздымалась. — Да, ясно. Да. Я не должна хотеть тебя, но хочу. Я не могу выбросить тебя из головы, хотя должна думать о тысячах других вещей. У нас нет будущего. Подумай сам. Один из твоих друзей хочет убить меня и всех моих близких. Ты живешь войной, а я стремлюсь к покою.

Правда. Все сказанное было правдой.

— Все же вот она ты, в моей постели.

И вот он я, не в силах отпустить тебя.

— Да, — голос и лицо девушки смягчились. — Я доверяю тебе. Свою семью. Свое тело. Не усложняй наше неизбежное расставание для меня. Пожалуйста.

Пожалуйста.

Слово эхом отразилось в его голове. Рейес встретил ее пылающий взор.

На кратчайший миг он перенесся на небеса. В прошлое.

Мысленным взглядом он увидел себя, стоящего рядом с Аэроном, Торином, Парисом и Галеном.

Гален.

До встречи с Даникой, Рейес не думал о Галене много веков. В Галене жизнь била ключом; простое его присутствие неким образом придавало им сил, делало их лучше. Рейес не подозревал, что воин замышлял у них за спинами, стоило им отвернуться.

И вид своих беззаботных друзей, не отягощенных грехами и преступлениями и страданием, заставил его подавить предупредительный окрик, который они все равно не услышат.

Он вспомнил, что в тот день они устроили пир. Предыдущей ночью шайка Горгон прокралась в покои Зевса, намереваясь разбудить его и превратить в камень. Хватило бы единственного взгляда, а царь богов был бы застигнут врасплох, слишком ошарашен, чтобы вовремя отвести глаза.

Парис — вечный дамский угодник — спал с одной из этих красоток, с завязанными глазами конечно же, чтобы избежать превращения в камень. Она-то и выболтала задумку своих сестер, а Парис немедленно предупредил Стражу. Вместе они победили Горгон за считанные минуты.

— Мы непобедимы, — гордо заявил Гален.

Торин согласно кивнул.

— Это неправильно, что я хотел взять в плен одну из этих змееголовых женщин?

Рейес закатил глаза.

— Ты такой же испорченный, как и Парис.

Мысль быть избитым и покусанным во время секса заставила его содрогнуться.

— Просто тебе не посчастливилось испытать правильных побоев, — ухмыльнулся Парис.

— Я предпочитаю брать женщин нежно и ласково, — парировал Аэрон.

— Рейес, — позвала Даника, возвращая его в настоящее.

Он тряхнул головой, чтобы избавиться от воспоминаний.

Если бы я только знал, что меня ждет.

— Я хочу дать тебе что угодно, и все о чем бы ты ни попросила, Даника.

Расслабляясь, она опустилась на постель.

— Благодарю.

— Но сделать так, что меня легко будет забыть, — договорил он, — я не смогу. Ты же будешь преследовать меня в мечтаньях до конца моих дней. Я должен знать, что для тебя я хоть что-то означаю.

— Так и есть, — мучительно выдохнула она. Девушка опустила глаза и подтянула к себе колени. — В этом-то и проблема.

— Сопротивляйся мне, если хочешь, но делай это позднее. Потом. Я даже помогу тебе. Здесь, сейчас, отдайся мне полностью.

Он расстегнул свои джинсы, стащил и отбросил их в сторону. Не принимая во внимание оружие, на нем не осталось ничего лишнего.

— Посмотри на меня.

Она послушалась, глаза ее уставились прямиком на его эрекцию… задержались там. Дрожь пробежала вдоль ее спины.

— Я жесток и эгоистичен, но эта потребность внутри меня, нужда в тебе и только в тебе одной сильнее всего, с чем мне приходилось сталкиваться. Сомневаюсь, что два года заточения смогут хоть немного уменьшить ее.

— Я… Я не знаю, что ответить тебе на это.

— Тогда не отвечай.

Ему не надо было выслушивать ее признание в том, как сильно он повлиял на нее и что ее защитный барьер разрушается.

Яркий румянец, разливающийся по всему ее телу, сказал ему предостаточно.

— Просто отдавай. Принимай.

Один за другим он снял свои кинжалы. Лишь оставшись полностью обнаженным, чтобы ничто не стало меж ними, он опустился на кровать. Зрачки девушки расширились, а на коже выступили пупырышки.

Он зажал ее ноги коленями и потянулся, хватаясь пальцами за пояс ее трусиков. Медленно, очень медленно, он стянул их, открывая рай меж ее бедер.

Она не пыталась его остановить.

Нет, она подбодрила его, приподнимая бедра, чтобы ему было удобней. Он зажал в кулаке ткань, влажность которой дразнила его ладонь, пока он упивался видом своей женщины. Стройные бедра, маленькое облачко золотых волос, охраняющее средоточие ее женственности. Невзирая на ее малый рост, ноги девушки казались очень длинными.

— Сногсшибательно, — сказал он ей.

— С-спасибо.

Он наклонился и оперся ладонями возле ее бедер.

— Мне продолжать?

— Да, — взмолилась она, отчаянно нуждаясь в продолжении.

— Я мечтал об этом моменте, о том, как овладею тобой.

Он поднял одну ее ногу и нежно поцеловал щиколотку. Кожа девушки была нежной, мгновенно вспыхнувшей жаром от его прикосновения.

Новая дрожь прокатилась по ее телу.

Свободной рукой он отвел в сторону другую ногу, разводя ее бедра. Шире… шире…

В горле его родился низкий рык, первобытный и дикий.

Демон Боли шарахнулся из одного угла его мозга в другой, голодный, но пока еще довольный.

Даника уже блестела от возбуждения. Он поцеловал ее голень, и она стиснула зубы.

— Ты хочешь, чтобы я… Я должна…

— Ранить меня? — спросил он.

— Да, — неуверенно произнесла она.

— Нет, — держать ее подобным образом и не быть погруженным глубоко внутри — это само по себе являлось физической агонией. — Ты — нет.