Сделано в Швеции-2. Брат за брата - Стефан Тунберг

Бомба.

Которая взорвется, если и когда Лео Дувняк решит взорвать ее.

Джон Бронкс видел такое и раньше, в связи с крупными разборками между опасными преступниками. Гарантия продавцу, что покупатель заплатит за товар, за пароль или код.

Вот, значит, что задумал Дувняк. У него есть покупатель. Оружие сменит владельца.

Бронкс достал из сумки пару тонких резиновых перчаток.

Перед ним была уникальная возможность взять этого дьявола в момент сделки и связать его и с самой этой сделкой, и с той давней кражей оружия. А за такого рода кражу – если юристы сумеют истолковать ее как попытку теракта – Лео Дувняка, если повезет, можно будет осудить на пожизненное заключение, то есть на срок еще больший, чем он получил бы за все ограбленные банки, вместе взятые.

Бронкс был почти уверен, что две сотни автоматов, украденные у шведского государства и попавшие на рынок оружия, где полно психов, потянут на «потенциальную опасность для населения» из юридических томов.

Он прислонил фонарик к краю кузова, осторожно взял верхний АК-4 и положил его на продолговатый верстак позади машины, потом достал из сумки кисточку и коробочку с порошком из мелко истолченной сажи. Постучал кисточкой по краю верстака – очень важно, чтобы волоски кисточки разошлись, – потом окунул кисточку в сажевый порошок и провел ею по прикладу автомата, по ложу и дулу. На серо-черном отчетливо проступили отпечатки – не от одного пальца, а от нескольких, и он пригладил ладонью в резиновой перчатке кусочки пластиковой пленки. Отпечатки удвоились; через несколько часов техники-криминалисты сравнят их с образцом из сотни тысяч отпечатков, взятых у подозреваемых и зарегистрированных в папке «А».

Он вернул автомат точно на то место, откуда взял, натянул и закрепил пластиковый тент на кузове грузовика. Пара шагов назад, чтобы запомнить регистрационный номер – три буквы и три цифры.

Ты понятия не имеешь, Дувняк, насколько я близко.

* * *

Дорога в молчании.

С проселка поуже – на проселок пошире. До проселка достаточно широкого, чтобы не останавливаться перед каждой встречной машиной. До асфальтированного четырехполосного шоссе Е-4, которое приведет их в Стокгольм.

Молча рядом друг с другом на передних сиденьях; наконец Лео свернул в «карман», разросшийся до площадки для отдыха.

– Зачем мы здесь остановились?

Никого. Но очень прилично. Хорошее освещение, нормальный бетонный домик – общественный туалет, и достаточно скамеек, столиков и мусорных бачков прямо рядом с лесной опушкой.

– Здесь сортир, папа. Мне надо отлить. Я скоро вернусь.

Он уже был на полпути к бетонному строению, когда Иван опустил окошко и окликнул его.

– Лео!

Лео остановился и обернулся к отцу, который высунул голову в окно, чтобы лучше слышать.

– Да?

– Ты действительно имел в виду то, что сказал в этом проклятом сарае?

– Папа, хватит об этом. Не хочешь – значит не хочешь.

– Но я хочу.

Лео стоял слишком далеко, и было слишком темно, чтобы отец мог различить довольную улыбку на его лице.

– Я так и знал, папа.

– Вместе, Лео. Вместе мы отремонтируем эту дыру. Ты и я. И Феликс. И Винсент.

Голова отца еще больше высунулась из окна. Энтузиазм. Вот что это.

– Вся семья! Я счастлив. Счастлив, Лео!

Воздух в запущенном туалете был тяжелым от пролившейся не туда мочи. Стена скрыта резким светом, падавшим из окошка в углу бетонной глыбы.

Лео прошел мимо двух загаженных писсуаров и зашел в незапирающуюся кабинку.

Дисплей мобильного телефона еще в сарае показал, как машина с погашенными фарами проехала мимо камеры А, смонтированной на ограде у начала проселка. А недавно – отец сидел слишком близко, чтобы можно было проверить, – Лео уловил еще один сигнал, означавший, что сработала камера Б. Неплохо, подумал он тогда. Но то, что он увидел на экране телефона сейчас, стоя в вонючем туалете на площадке для отдыха, у тянущейся вдоль шоссе полосы отчуждения, превзошло его ожидания. Ловушка захлопнулась. Камера, установленная в сарае высоко на стене и потому передавшая картинку по диагонали, сверху вниз, показала, как фонарик шарит в темноте полуразвалившегося здания. Конус света приблизился к грузовику, скользнул внутрь. А потом свет случайно лег на лицо человека, державшего фонарик, Лео взглянул Джону Бронксу прямо в глаза.

И сам услышал, как фыркнул.

Как его смех заметался в тесных стенах туалета.

Бронкс больше не помешает его планам. Пока Лео будет высаживать отца у венгерского ресторана, пока заберет Сэма – легавый будет действовать как полицейский, каковым он и является. Готовить операцию. Насажает суперлегавых во все кусты вокруг скверно окрашенной крестьянской усадьбы. И будет ждать того, что, по его убеждению, должно оказаться крупнейшей в Швеции нелегальной сделкой по продаже оружия.

Только он не знает, что продавец, Лео Дувняк, привел его в этот сарай сознательно.

Что время операции назначит он – благодаря поставленному на прослушку отцу, убежденному, что сделка, о которой они говорят, касается совсем не этого.

Что настоящий налет будет совершен далеко от этого сарая.

* * *

Съезд на Вестбергу стоял неподвижно. Упрямая очередь между Е-4 и первым круговым разворотом. Один из тех случаев, когда Бронкс жалел, что сидит не в приметной полицейской машине, а в незаметном автомобиле отдела расследований. Пытаясь не упустить время, он проехал по обочине, едва не по краю кювета, вдоль озлобленных водителей, под громкие гудки очереди. Автозаправку он увидел сразу же после съезда. Остановив машину возле насоса, Бронкс выскочил из машины и направился прямиком к кассе. Еще одна упрямая очередь, но эту уже не обогнешь ни по внутренней, ни по внешней полосе. Перед ним стояли двое. Молодой мужчина, который только что выбрал в прокате диск с фильмом и теперь обстоятельно выбирал правильную – и с правильным же составом – сосиску для хот-дога. И женщина в годах, прижимавшая к животу целую кучу всего – и для ужина, и для завтрака.

Чтобы сдержаться (сердце колотилось от нетерпения), Бронкс заставил себя думать о чем-нибудь постороннем – не об очередях или спешке. Не вышло. Каждая новая мысль оказывалась старой и вертелась вокруг того, что он все эти годы искал украденное оружие не там. Он искал безликую тень – а ею оказался Лео Дувняк. Личность, которая, по убеждению Бронкса, являлась мозгом операции, и не только по причине установленной прямой связи с предполагаемой продажей оружия – преступлением, которое в суде первой инстанции квалифицируется как «злостное давление на полицейские власти». Дувняк сам тогда объявил: если полиция не выкупит у него двести единиц армейского автоматического оружия, которое он украл, то он продаст или даже пожертвует его шведским криминальным группировкам, тем самым во много раз увеличив количество доступного на черном рынке оружия.