Кавказ без русских: удар с юга - Валерий Коровин

Приведённые три варианта этносоциологической трансформации обрели наиболее яркое проявление именно на Северном Кавказе, хотя и стали своего рода позитивистской данностью для всей постсоветской России. Драматизм ситуации заключается в том, что формально российское государство не сделало ставку ни на один из них. По сути, ситуация была пущена на самотёк. С одной стороны, так называемые «национальные республики» — потенциальные национальные государства — остались составной частью РФ по факту, доставшись в наследство от Советского Союза. Их наличие оставляет запущенным процесс достраивания на их основе полноценных национальных государств со всеми атрибутами суверенитета. Вопрос о фактическом выделении их из состава РФ в момент окончательного оформления в самостоятельную государственность — является лишь делом времени.

С другой стороны, в 1990-х годах либеральными элитами был запущен процесс построения, как на Северном Кавказе, так и по всей России, общероссийской гражданской политической нации, предусматривающей социальную гражданскую нивелировку и гомогенизацию. В какое-то время федеральный центр остыл к этой идее, стало не до неё, однако в последнее время либеральное лобби вновь начало активно педалировать тему построения гражданской политической нации россиян. В случае если Москва начнёт настаивать на этом сценарии всерьёз, событий, подобных тем, что происходят на Украине, заявившей о создании украинской политической нации после майдана, или в Грузии, строящей грузинскую политическую нацию, вряд ли удастся избежать. С учётом многообразия России этот процесс будет куда более драматичным.

Третий вариант — сохранения и развития идентичностей — в вялотекущем режиме реализуется сегодня по факту, не являясь государственной стратегией, но уравновешивая при этом два первых процесса, которые также происходят одновременно. Восстановление традиционных форм существования народов и этносов — это процесс выздоровления социального организма после долгих экспериментов предыдущих периодов эпохи модерна. Но и этот процесс в какой-то момент войдёт в противоречие с первыми двумя, ибо каждый из них может быть завершён, только достигнув своей концептуальной полноты — в случае, если мы имеем в виду сохранение стратегического единства российской государственности в её нынешнем виде. Таким образом, от трёх этносоциологических вариантов развития Северного Кавказа, одновременно и бессистемно протекающих самотёком после распада СССР, следует перейти к моделированию трёх социально-политических проектов развития этого региона.

В результате анализа протекающих социально-политических процессов на Северном Кавказе как в советский, так и в постсоветский период, а также с учётом сложившейся на текущий момент ситуации оттока русского населения, можно сформировать три системных проекта возможного социально-политического развития Северного Кавказа, которые следует кратко представить. Данные проекты включают в себя итоги исследований, происходивших на протяжении нескольких последних лет, и выводы, сделанные на их основе и описанные выше. Анализируя полученные факты, а также суммируя изложенные обобщения, попробуем спрогнозировать, как с учётом русского фактора мог бы развиваться Северный Кавказ в обозримой перспективе. Как могут развиваться события на Северном Кавказе с русскими — и что необходимо сделать для обеспечения такого развития событий; или же без русских, с учётом сложившейся ныне ситуации, — и тогда каковы могут быть позитивные или негативные сценарии развития в этом случае. Рассмотрим три возможных и наиболее вероятных укрупнённых сценария развития ситуации в социально-политической сфере данного региона.

Сохранение статус-кво, или потеря Северного Кавказа. Первый сценарий — это сценарий сохранения статус-кво, дальнейшее продление той ситуации, какой она является на данный момент. Этот сценарий можно условно обозначить как сценарий потери Северного Кавказа для России. Это, конечно, неприятный вывод, но здесь следует нарочно заострить эту тему для того, чтобы утрированно подчеркнуть суть происходящих процессов.

Нынешняя ситуация на Северном Кавказе сформировалась не за последние годы и уходит своими корнями ещё в советский период. Политическая, советская, идеологически марксистская элита, которая держала в руках ситуацию в республиках СССР, в целом в стране, создав Советский Союз, формально исходила из марксистской догматики. Как уже было отмечено выше, суть её сводилась к тому, что социализм, который мы строили в СССР, следует за капиталистическим, буржуазным периодом. То есть социальная последовательность формаций развития общества согласно марксистскому подходу располагалась таким образом: архаичное общество, затем условно «феодальное», которое за ним следует и преодоляет архаичное полностью, отменяет его; затем феодальное общество трансформируется в буржуазное общество — формат буржуазных национальных государств. И уже за буржуазным обществом, вследствие пролетарских революций, возникает социалистическое общество, которое преодоляет буржуазное общество, которое в свою очередь преодоляет феодальное, а то — архаичное общество. Таким образом, следуя марксистской логике, социалистическое общество — это более высокий уровень развития, отменяющий все предыдущие стадии, преодолевающий их вследствие линейного и прогрессистского социально-политического развития любого общества. На этом настаивала марксистская элита, утверждая, что в Советском Союзе социалистическое общество, как более развитое по сравнению с буржуазной моделью, является данностью, становится свершившимся фактом.

На самом же деле буржуазный период Россия так полноценно и не реализовала. В момент осуществления пролетарской революции страна находилась в состоянии аграрного общества — некоего переходного состояния к «феодальному», по Марксу, но всё ещё частично архаичного. Естественно, что за период с февраля по октябрь 1917 года буржуазная модель не могла реализоваться так, как это происходило в Европе в течение двух-трёх прошедших столетий, поэтому он был попросту «перепрыгнут». Ленин декретом утвердил тот факт, что буржуазный период Россия проходит ускоренно, с учётом достраивания буржуазных государств-республик, в течение примерно пяти лет — начиная с февральской революции 1917 года, потом 1918 год, когда создавались независимые национальные государства, такие, например, как Украина и Белоруссия, и вплоть до образования СССР в 1922. Именно за этот короткий промежуток времени модель буржуазного устройства национальных государств была сдана экстерном. Перед новым обществом открывался следующий, социалистический период, настраивавший сначала страну, а за ней и мир на вхождение в завершающий этап — коммунизм.

Теоретически всё обосновывалось так, что на осколках бывшей романовской империи были образованы буржуазные национальные государства, так называемые национальные республики, которые потом и вошли в Советский Союз, открытый для вхождения других национальных государств, в которых победили марксисты. Но так как вхождение новых социалистических республик в состав Союза СССР в какой-то момент остановилось, из-за некоторой заминки в Европе, то строительство социалистического общества началось пока что только на основе уже имеющихся в Советском Союзе республик. Отсюда сталинская концепция построения социализма в отдельно взятой стране. Конечно, преодоление того самого буржуазного периода должно было бы происходить повсеместно, в мировом масштабе, но так как буржуазный мир этому активно сопротивлялся — вопреки теоретическим выкладкам Маркса, — номинальное преодоление буржуазного периода, которого, по сути, ещё и не было, началось пока только в России. Так должно было быть в теории. Но что же произошло на практике?