На пороге Мира - Михаил Француз

Но тут стало не до смеха: на позиции вышли еще две полностью готовых батареи ракетных установок, а с воздуха приближалось звено истребителей и два звена штурмовых ракетных флаеров вертикального взлета, пришедших с изобретением антиграва на смену боевым вертолетам.

Песенка кончилась. Голос поменял тональность, став сразу чуть хриплым и надрывным. Сменился и язык, на котором он вещал. Да и песенка стала совсем не детской.

— орал из динамиков голос отбитого на всю голову космодесантника, жаждущего крови, старую как мир неофициальную песенку тогда еще Воздушного Десанта и Морской Пехоты, в последствии слившихся в единые Космо Десантные Войска.

— продолжал, надрываясь, орать бешенный пилот-психопат из динамиков внешней связи, в то время, как сам лайнер мотало по космодрому.

Звенья штурмовиков зависли на позициях, ловя в приборы наведения громоздкую машину. Звено истребителей вышло на боевой разворот. Ракетные батареи встали на боевой взвод, также ловя в прицелы лайнер, который как раз начал, набирая высоту, проходить над ними. Точнее между батареей и звеном штурмовиков.

Ракеты сорвались с подвесов штурмовиков и из установок батареи практически одновременно. А бешенный лайнер под самую забористую матерную часть припева развернулся плашмя, под девяносто градусов к батарее, пропуская ракеты под брюхом.

— …Мы будем водку жрать, мы будем УБИВАТЬ!!.. — повторно орал припев бешенный пилот, объявивший войну правительству этой планеты, пока потерявшие цель ракеты разносили на атомы батарею и первое звено штурмовиков.

А лайнер, обладая огромной инерцией, не смог бы остановиться после такого резкого разворота, даже если бы очень захотел. Его закрутило волчком вокруг своей оси, а маневровые двигатели бросили бешенно вращающуюся многотонную махину прямо на звено истребителей, попытавшихся сделать резкий разворот, прерывая маневр захода на цель.

Не успели. Их размолотило в воздухе, словно лопостями пропеллера, крыльями лайнера.

А маневровые движки подбросили хвостовую часть добавляя еще одну плоскость вращения, делая полет лайнера вовсе непредсказуемым и неуправляемым.

И оставшееся звено штурмовиков не смогло его предсказать, разделив участь звена истребителей.

Космодром был разрушен.

Но предстояло еще хоть как-то вернуть управление над лайнером до того, как он расхерачится об землю.

Пилот, продолжая орать злую, похабную песенку морально деформированных уродов от войны, кинул машину вверх, в небо, в высоту.

Туда, где ждал потолок — нижняя граница области действия планетарных ПКО.

Всего пять сотен метров. Невероятными, по точности, импульсами пилоту удалось погасить боковое вращение, но машина продолжала кувыркаться. И именно так она пересекла условную границу.

Как только пилот это понял, то тут же вырубил и двигатели и антигравы, камнем начав падать вниз, к земле.

В пяти десятках метров над падающей машиной раздался взрыв, другой третий…

Но машина была уже вне области поражения. А земля приближалась с ужасающей скоростью.

Выровняться и остановить падение удалось только, когда под брюхом затрещали, ломаясь деревья.

— смогли расслышать немногие выжившие на космодроме, видя, как потрепанный лайнер (удары по истребителям и штурмовикам не прошли даром, не слабо покорежив и потрепав обшивку космолета, а бешенные маневры с вращениями пообломали концы крыльев и хвостовую вместе с носовой частями) уходит в сторону джунглей на предельно малой высоте, буквально задевая верхушки деревьев, быстро скрываясь из виду.

Когда злополучный борт R-375 приземлился посреди джунглей, распахнул двери и выпустил аварийные надувные трапы, люди, градом ссыпавшиеся по этим трапам, падали на колени и целовали землю, вознося молитвы, кто как умел, но искренне и истово.

Исключение составляли четверо, выбравшиеся из пилотского отсека. Их тоже шатало и штормило, также они были помятыми, но эти не молились. Они ругались.

— Что б я еще раз с тобой полетела куда! — простонала Лена.

— Что б я еще раз тебя за штурвал пустил! — потряс головой Иван и добавил пару непечатных выражений.

Марина говорить ничего не стала. Она поспешила в кусты, где ее вывернуло.

Пару минут спустя к неподвижной туще лайнера подкатили с полтора десятка джипов (разновидность транспортного средства, использующего антиграв, но высоко над землей не поднимающегося. Подобные машинки обожают разного рода лесники, егеря, обходчики, армейцы и партизаны). С них по-соскакивали вооруженные разномастно одетые люди с преимущественно азиатскими чертами лиц.

К ним вышел Леонид, о чем-то быстро переговорил на местном языке с предводителем, потом скомандовал пассажирам захваченного лайнера грузиться на транспорт. Причем делать это быстро!

Оружие в руках пришельцев к спорам не распологало.

* * *

Минут через сорок петляния по джунглям, они выехали к неплохо замаскированному от разведки с воздуха лагерю, где и начали размещаться с разрешения хозяев.

Леонид очень долго о чем-то беседовал с их главным и его помощниками за закрытыми дверями одной из хижин. Расстались они явно довольные друг другом.

В хижину, где обосновалась Гонцова, вернулся он затемно. Лена еще не спала. Она ждала его, сидя у стены на топчане.

Леонид, постояв с минуту в дверях, вошел и устроился рядом с девушкой, полностью повторив ее позу.

— Стоило так рисковать? На космодроме? — тихо спросила она его.

— Рисковать? — удивился он. — Я никогда не рискую. Всегда действую только наверняка.

— И что было «наверняка» там?

— Десять минут я давал не просто так. Они были мне нужны, чтобы подключиться к их сети и закинуть несколько хитрых вирусов, взломавших их протоколы безопасности. Мы не рисковали практически ничем: постановка, просто красивый, эффектный спектакль. Батареи ракетных установок были уже под полным моим контролем, ракеты наводил я сам. Единственную угрозу могли представлять истребители и штурмовики, но их системы наведения я тоже успел взломать. Они потому и подлетели настолько близко, что пытались вручную, без автоматики прицелиться и расстрелять нас, но тут уж церемониться я не стал. Так что риск… Не больше чем на рядовых гонках.