Первые сполохи войны - Владимир Сухинин

— Это кто такой?

— Я вспомнила как зовут то существо. Это вроде джина, он колдует и стреляет огненными шарами. И еще может летать и перемещаться короткими телепортами.

— Очень хорошо. Что еще?

— Не знаю.

— Слушай, Шиза, ты странная девочка. Тебе тысячи лет, а ты говоришь: «тут помню, тут не помню». Помигай давай. — Но мое возмущение осталось без ответа. Шиза замолчала и так притихла что можно подумать она уснула. Ладно справлюсь без сопливых бессмертных, уколол ее я.

Что там говорилось про огонь с неба? Это то что могут использовать пророки Худжгарха? Это можно обыграть. Я вспомнил что рассказывала мне бабуля, укладывая спать. Странное свойство: человеческая память. Бывает не помнишь что было вчера или месяц назад. Как зовут одноклассника. А вот детские воспоминания, всегда свежи и ярки.

У божьего народа на заре его юности, жил дядька Илья. — вспомнил я сказку, рассказанную на ночь. — Он видел что жрецы чужих богов наполнили землю Израиля. А сами израильтяне забыли своего бога.

— А какой у них был бог, бабуль?

— Бог то? А кто ж его знает. Бога никто не видел. Только он есть и мы видим дело его рук.

— И что он сделал?

— Он землю сотворил, моря, человека. Но ты дальше слушай.

— И участкового Егорыча? — перебил ее я вопросом, — он тоже сотворил?

Бабуля даже вскинулась от воспоминания поселкового участкового. Он у нее самогонный аппарат отобрал и обещал оштрафовать. — Антихрист он! Чтоб у него его мотоцикл заглох и комары закусали. — Бабуля выговорившись успокоилась и продолжила.

— И этот дядька решил противостать им. Он собрал на состязание всех жрецов и говорит: — Хлопцы, если ваши боги такие сильные, то пусть зажгут костер. Вон ветки сухие. Сложите костер и просите чтобы ваши боги его зажгли. Жрецы сложили костер и стали скакать во круг него. Они скакали и кричали: дай огня, дай огня. — Но огня не было.

— Громче кричите хлопцы! — засмеялся дядька Илья. Быть может ваши боги спят и не слышат. Или думают, что вы чужие для них. Жрецы еще пуще заскакали и стали кричать вовсе горло: — Кто не скачет, тот не наш! Кто не скачет, тот не наш? Мы свои! Дай огня! — Так они хотели показать своим богам что они свои, избранные стало быть. Но все, внучек, было напрасно. Зашло солнце, скакуны устали и упали без сил. Тогда дядька Илья приказал людям полить водой костер. Простер свою руку и попросил — Боже, дай огня. — И огонь низвергнулся с неба, и запалил костер. — Вот такую историю рассказала мне бабуля. Я потом много раз просил бога подпалить костер, но он меня не слышал. Или еще чего было не знаю, но сам по себе костер не загорался.

— Ладно, огонь мы разожжем. — я, почему то в это раз, не сомневался. А вот как помешать шаманам, повторить этот фокус?

— С этим проблем не будет. — Это Шиза сказала свое веское слово. — Лиан откачает всю энергию, что они будут направлять на воспламенение. Так что у них этот номер не пройдет.

— Я понял. Хорошо. Это решаемо. Но как их прогнать? Что будет если они не захотят покинуть свидетелей? Такая раковая опухоль мне не нужна. Они как плодожорка будут прогрызать пути в душах свидетелей, сея в них сомнение и слабость.

— Я верю дорогой, что ты что-нибудь придумаешь. — проворковала Шиза.

— Верит она. Хорошо бы! — вздохнул я.

Утро перед состязанием Выдалось ветреным и солнечным. Степь просыпалась. Шумел ковыль и его волны серебряным морем покрывали необозримые просторы. Лорхи мычали, а в лагере начиналась утренняя суета. Еще с вечера в центре стойбища огородили площадку для состязания.

Грыз вышел из своего шатра и с прищуром посмотрел на небо. От туда на них два круга назад смотрел Худжгарх. Был он трехголовым и ликом страшен. Сердце Грыза сначала наполнилось страхом, а потом радостно затрепетало. Господин не оставил своих слуг. Затем уже ночью он появился у него в шатре. Долго объяснял, что и как ему нужно будет действовать и какое состязание предложить.

Грыз смотрел на утренний лагерь со спокойствием в душе и уверенностью в своей победе. Он рыкнул и тут же рядом оказались трое его телохранителей. Кивком головы он позвал их за собой и вразвалочку направился к центру лагеря. Он взглядом воина оглядывал изменившийся стан. Снова царила чистота. Не было праздно шатающихся. Часовые стояли на своих местах. Уныние и обреченность царившие здесь до этого, сменились радостным ожиданием.

Грыз днем раньше собрал сотников, допустивших разброд и шатание и решительно снял их с командования. — Не можете управлять собой, — сказал он, — будете простыми воинами. Тех кто вернулся с ним он поставил на их место. А затем выгнал из шатра провинившихся. Шаманов предупредил что с позором отправит обратно в свои племена, если они не будут печься о духе воинства Худжгарха.

Пророки продолжали ходить меж палаток и возов, пытаясь склонить в свою сторону орков, но их уже не слушали. Спорить с ними Грыз запретил и повелел отправлять их Худжгарху.

— Мы простые воины, — отвечали орки, — Наш удел сражаться, а не на чудеса любоваться. Будет состязание, там и показывайте свою силу. В конце концов те ушли в степь и должны били вернуться утром. По приказу Грыза посередине площадки определенной для состязаний был собран хворост, ветви и нарублены небольшие деревья. Грыз снял себя куртку, рубаху и раздевшись по пояс, уселся в своем углу. Он закрыл глаза и приступил к медитации.

— Вождь! — его осторожно тронули за плечо. — Чужаки пришли.

— Грыз открыл глаза. Перед ним стояли жрецы чужого бога, похваляющиеся тем, что их послал Отец. Он окинул их взглядом и резко приказал. — Раздевайтесь до пояса, как я. Оставьте ваши посохи и все амулеты. Никаких шаманских штучек и волшбы. Ваше слово против моего.

— Что ты хочешь отступник? — на шаг вперед выступил главный среди пришлых.

— Видишь, сложены дрова? — Грыз кивком головы указал за спину стоявших жрецов на кучу дров. — Вы попросите своего бога, которого называете отцом, зажечь этот костер. А потом я попрошу об этом Отца через Худжгарха. Кто проиграет тот уходит. Я все сказал.

— Главарь жрецов презрительно усмехнулся. — Будь по твоему, отступник. Он первым повернулся и ушел в свой угол. Пока пришельцы раздевались, орки таскали в кожаных ведрах воду из реки и поливали костер.

— Начинайте первыми, — предложил Грыз. Гостям мы всегда уступаем лучшее место, первым подаем чашу гайрата и пропускаем вперед.

Худой как жердь шаман вышел к костру и показал пальцем на сложенные для костра ветки. На его клыкастом лице, что я обычно именовал мордой, было натянуто выражение спеси и высокомерия. Он несколько раз ткнул пальцем. но к его удивлению ничего не происходило. Шаман нахмурился, ткнул еще несколько раз пальцем на приготовленный к розжигу костер и снова ничего не произошло.

Грыз увидел как изменилось морда жреца и засмеялся. — Шаман еще рано и твой Отец видимо спит. Ты покричи, может он проснется и услышит тебя!