Заступник - Питер Бретт

— Разумеется. Об этом говорит сам Спаситель.

— Нет, — не согласился юноша. — Это просто книга, написанная человеком. Если бы Спаситель захотел сказать нам что-то, он не стал бы прибегать к бумаге, а начертал бы свои слова на небесах огненными буквами.

— Иногда нам трудно поверить, что там, в вышине, Спаситель наблюдает за нами, — сказала Мери, поднимая взор к небу, — только как может быть иначе? Мир не мог создать себя сам. Какой силой могли бы обладать обереги без воли Спасителя?

— А Чума? — не сдавался Арлен.

Мери пожала плечами.

— Предания повествуют об ужасных войнах. Возможно, мы заслужили ее.

— Заслужили? Моя мама не заслужила смерти из-за какой-то глупой войны, которая велась несколько веков тому назад!

— Твою мать убили демоны? — спросила Мери, прикасаясь к его руке. — Арлен, я понятия не имела…

Арлен отдернул руку.

— Какая разница, — воскликнул он и бросился к двери. — Мне нужно вырезать обереги, хотя не вижу в этом никакого смысла, раз все мы заслуживаем кары от демонов!

326 ПВ

Лиша, согнувшись, ходила по саду, собирая целебные травы. Некоторые она вырывала с корнем, от других брала несколько листьев или ногтем большого пальца отковыривала бутон от стебля.

Она гордилась садом за избушкой Бруны. Карга была слишком стара для работы на небольшом участке, а Дарси не смогла должным образом обработать твердую почву, чтобы та приносила хороший урожай. Лише это удалось. Теперь многие из тех трав, которые ей с Бруной приходилось часами искать в полях, росли у самой двери, защищенные оберегами.

— У тебя острый ум и золотые руки, — похвалила ее Бруна, когда почва дала первые побеги. — Скоро ты превзойдешь меня.

Не испытанное прежде чувство гордости охватило девушку. Возможно, ей никогда не удастся сравниться со старухой, однако Бруна не из тех, кто щедр на доброе слово или пустую похвалу. Она увидела в Лише то, чего не замечали другие, и девушка не хотела ее разочаровывать.

Наполнив корзину, Лиша отряхнулась, встала на ноги и направилась к избушке — если только теперь эту постройку можно было так называть. Эрни не пожелал, чтобы его дочь жила в нищете, и послал плотников и кровельщиков, дабы укрепить стены и старую соломенную крышу. Вскоре весь дом обновился и стал вдвое больше.

Бруна ворчала по поводу шума, который поднимали работники, зато ее более не беспокоил кашель, после того как внутрь перестал проникать холодный ветер. Лиша заботилась о ней, и старуха становилась все крепче, несмотря на преклонный возраст.

Лиша также радовалась завершению работы. А еще она заметила, что мужчины стали смотреть на нее по-другому.

Девушка со временем приобрела пышные формы, свойственные ее матери. Лиша всегда хотела иметь подобную фигуру, однако теперь она не казалась ей таким уж преимуществом. Деревенские смотрели на нее с вожделением, а слухи о ее якобы шашнях с Гаредом, хотя с тех пор и прошло несколько лет, все еще не были забыты. Многие полагали, что она непременно ответит на похотливое предложение. Лиша отвергала любые притязания хмурым взглядом, а порой и пощечиной. Эвину, например, потребовались перец и вонючее дерево, чтобы он вспомнил о своей беременной невесте. Теперь Лиша среди прочего держала в карманах фартука и юбок горсть ослепляющего порошка.

Конечно, даже если она и заинтересуется каким-нибудь парнем в селении, Гаред позаботится, чтобы тот к ней не приближался. Любому мужчине, за исключением Эрни, посмевшему заговорить с Лишей о чем-то кроме целебных трав, тотчас напоминали, что в сознании здоровяка-дровосека она по-прежнему обещана ему. Даже Чайлда Иону бросало в пот, когда Лиша всего лишь здоровалась с ним.

Ее ученичество скоро заканчивалось. Семь лет и один день казались целой вечностью, когда Бруна предложила ей начать обучение, однако годы пролетели очень быстро, и до конца назначенного срока оставалось несколько дней. Лиша уже одна шла к тем, кто нуждался в помощи Травницы. Лишь изредка, в крайнем случае, девушка обращалась за советом к Бруне.

— Герцог судит об умении Травницы по количеству принятых ею детей, а не по числу людей, умирающих каждый год, — сообщила Бруна в первый же день обучения. — Держись середины, и тогда через год обитатели Каттеровой Ложбины перестанут понимать, как они могли обходиться без тебя.

Слова старухи сбылись. С той поры Бруна брала ее с собой повсюду, не обращая внимания на протесты некоторых селян. Лиша заботилась о роженицах и заваривала яблоневый чай доброй половине женщин. Вскоре все они стали относиться к ней с большим уважением и откровенно сообщали обо всех своих физических недостатках.

И все-таки Лиша по-прежнему оставалась изгоем. Женщины разговаривали при ней, словно она невидимка, спокойно выбалтывая все деревенские тайны.

— Такая у тебя доля, — говорила Бруна, когда Лиша пыталась жаловаться. — Ты должна не судить людей, а лечить их. Надев фартук с карманами, ты обязана сохранять спокойствие, что бы ни услышала. Травница должна заслужить доверие поселян. Не вздумай выдавать их секреты, если только это не требуется в лечебных целях.

Итак, Лиша держала язык за зубами, и женщины стали доверять ей. А потом они привели к ней своих мужчин. Только Лиша старалась держаться от них подальше. Она знала, как они выглядят без одежды, но ни с одним не вступила в интимные отношения; а среди женщин, которые хвалили ее и посылали подарки, у нее не было ни одной, с кем она могла бы поделиться своими секретами.

Несмотря на все это, Лиша в последние семь лет была гораздо счастливее, чем во все предыдущие тринадцать. Мир Бруны оказался гораздо шире, чем тот, в котором растила ее мать. Печально, конечно, закрывать умершему человеку глаза, зато какая радость принимать у матери новорожденное дитя, которое после хлопка по попке издает первый громкий крик.

Вскоре ее ученичество закончится, и Бруна навсегда удалится на покой. Старуха не надеется прожить долго после ухода от дел. Эта мысль терзала Лишу.

Бруна — ее щит и копье, ее непроницаемый оберег против всей деревни. Что ей делать, когда она останется без столь сильного охранного знака? Она не такая властная, как старая знахарка, которая громким голосом давала указания и била непочтительных глупцов. Кто без Бруны станет говорить с ней как с человеком, а не Травницей? Кто утрет ее слезы и разгонит сомнения? Ибо сомнения подрывают веру. А люди хотят быть уверенными в своей целительнице.

Тайные мысли тревожили девушку. Каттерова Ложбина становилась слишком мала для нее. Двери науки, открытые Бруной, нелегко закрыть, а без Бруны увлекательное путешествие в страну знаний закончится.

Лиша вошла в дом и увидела Бруну, сидящую за столом.

— Доброе утро. Не ожидала, что ты встанешь так рано; я бы приготовила тебе чай, прежде чем идти в сад. — Она поставила корзину и кинула взгляд на печь, где закипал чайник.