Дрейк - Вероника Мелан

– Хорошо, – называть Дрейка на «ты» теперь было равносильно тому, чтобы приласкать врага, но я справилась с внутренним сопротивлением. – Понимаешь, я никогда раньше не сидела на диетах, и не знаю, какую еду нужно готовить, чтобы привести себя в форму. Плохо умею считать калории…. Совсем не умею, если честно.

Щеки мои горели от стыда и унижения – ладно бы, подружке или маме признаваться в таком (и то стыд!), а тут ему …. Провалиться под землю – вот чего мне по-настоящему хотелось.

– Хорошо, что сказала, – неожиданно понимающе ответил Дрейк. – После занятий я пришлю к тебе диетолога. Она объяснит и поможет с рационом и деталями.

– Спасибо, – я была признательна за реакцию без язвительности, за то, что тема была на данный момент исчерпана, и за то, что диетологом окажется «она». Уж куда как лучше, чем еще один «он».

– Все, теперь обратно в класс. Время почти десять, а мы еще не начинали.

Я смела со стола крошки, бросила их в тарелку и быстро допила чай.

Это был другой класс, и напоминал он мини-кинозал. Черные бархатные стены, два ряда по пять стульев и большой, свисающий с потолка экран. Дрейк вошел внутрь, указал мне на стулья, а сам плотно прикрыл дверь.

Я села в первом ряду посередине. Откуда-то всплыла неуместная фраза «А теперь будут слайды», едва не заставив хихикнуть. У Дрейка в руках тем временем, появились откуда-то два маленьких серебристых кругляшка, которые он аккуратно наклеил на мои виски.

– Что это?

– Трансмиттеры. Они будут передавать изображения из твоей памяти на экран. Посмотрим, как ты справилась со вчерашним заданием по контролю над негативными эмоциями. Я велел тебе погулять по городу, чтобы увидеть, как ты реагируешь на повседневные ситуации….

– Ой…. – представив, что вчерашний ужасный вечер сейчас во всех подробностях выльется на всеобщее обозрение, мне стало не по себе. А еще и разбор полетов. Неужели эти штуки и вправду вот так просто смогут выудить всю информацию из головы и показать ее на экране?

Оказалось, могут.

Пять минут спустя Дрейк разочарованно качал головой, я сидела, потупившись на темный ковер под ногами. Щеки полыхали. Это было еще хуже, чем голышом на сцене во время детского спектакля, это было, как если бы Господь просветил тебя всемогущим взглядом, и ни единая черная мысль подгнившей сущности не укрылась бы от его луча правосудия. До этого я и не подозревала, что можно так сильно стыдиться саму себя.

– Давай разбирать каждую ситуацию по отдельности. Пока ты не поймешь, насколько это важно и не научишься справляться самостоятельно, я буду делать это вместе с тобой. Процесс, понимаю, неприятный, но если ты хочешь избегать его в будущем, тебе лучше заострять внимание на том, о чем я говорю на уроках.

В голове отчего-то представился образ котенка, которого пытаются научить лакать молоко: подталкивают к миске – котенок упирается, расставив в стороны все четыре лапы, скользят по паркету маленькие коготки.

Противный предательский экран высветил фрагмент воспоминаний из вчерашней прогулки – идущих навстречу людей, жующих еду. В определенный момент кадр застыл, а справа появилась похожая на эквалайзер музыкального плеера шкала. Некоторые деления ее оставались в зеленой зоне, другие в оранжевой, а два или три зашкалили высоко в красную.

– Откуда такая злость, Бернарда? – Дрейк ткнул пальцем в алые столбики. – На людей за то, что они просто едят на улице? Я говорил тебе, что у каждого чувства есть корень – причина, из которой оно растет. А ты здесь даже не пытаешься анализировать, откуда взялось твое раздражение.

– Из того, что они могут жевать, а я теперь нет. И все благодаря вам…. тебе. Вот откуда моя злость, – набычилась я.

– Неверно….

Котенок продолжается упираться, но он слишком мал. Чья-то огромная рука подталкивает его крохотный пушистый зад, когти бессильно пробуксовывают по полу, нос касается блюдца – огромное озеро из молока пугает объемами. Что с ним делать?!

– …. Да будет тебе известно, что практическая любая злость – это злость не на другого человека, а в первую очередь на самого себя. Ты думаешь, что обиделась на мои слова, на самом же деле ты обиделась на то, что они правдивы. На то, что ты уязвима к ним. А уязвима, потому что чувствуешь то же самое, но не даешь себе труда признаться в этом.

Тычок в загривок. Розовый нос окунается в белую жидкость, она забивается в ноздри; котенок фыркает и упирается всеми конечностями.

– А эти люди? Ты думаешь, злишься на них, потому что они едят? Нет, ты злишься на себя за то, что ТЫ этого делать не можешь. За то, что поставила на свое сознание рамки и ограничения, которые теперь давят, как слишком узкая клетка. А в этом случае?….

Экран, как расторопный подхалим, высветил сцену в магазине, куда я заглянула вчера, чтобы купить журнал – жалкая попытка отвлечь сознание от стонущего желудка.

Дрейк снова указал на сделавшуюся красной диаграмму в углу.

– Мужчина, который без очереди пробивается к кассе, вызывает у тебя антипатию. Хочешь знать почему? Потому что в каждом человеке изначально заложено две стороны. Кто-то выпячивает темную, кто-то всеми силами пытается показать только светлую, подавляя в себе довольное естественное для гуманоидов желание к лидерству, грубости, жестким методам поведения и эгоизму. Люди, злящиеся на «пройдох», злятся на то, что в какой-то момент они подавили в себе схожие позывы, наделив их ярлыком «плохо» и «недостойно». Оттого и антипатия: «Почему он может себе это позволить, в то время как я решил, что это „неправильно“?» Вывод прост – я хороший, а он гад. Хочешь знать, как с этим бороться? Перестань считать, что каждый должен разделять твои установки о том, что есть «хорошо» и «плохо», и прими тот факт, что подобные ярлыки будут развешиваться людьми в совершенно разных местах, часто не схожих с твоими. Кому-то быть «грубым» – это быть уверенным в себе, кому-то «лесть» – это умный подход к ситуации, позволяющий проложить дорогу вперед в долгосрочной перспективе, для кого-то бросить мусор мимо урны – это чувство «свободы» от правил, а для тебя все это всего лишь еще один источник раздражения. Потому что они «не такие» как ты, они не выбрали схожие с тобой взгляды.

По ходу повествования челюсть моя опускалась все ниже – с подобной логикой я сталкивалась впервые. По словам Дрейка выходило, что ответственность за проявляемое поведение всегда лежала на мне, а не на действиях кого-либо извне, и что любые негативные эмоции являлись отражением внутреннего несогласия принять отличающихся от меня людей.

Экран убрал магазин и переключил фокус на даму с собачкой, что прошествовала мимо меня, сидящей на бордюре.

– Еще один яркий пример обиды на человека, который выглядит лучше, чем ты, где обида – отражение злости на то, что ты не выглядишь так же хорошо, как и она. Ты никогда не злишься на кого-то, Бернарда. Ты всегда делаешь это на себя.

Молоко на морде, молоко на ушах, одна лапа в миске, тяжелые белые капли стекают с тонких усов…. Противный вкус на языке, в горле, в носу….