Дом Ночи - Дмитрий Геннадьевич Колодан

class="p1">Ива показала Юстасу разукрашенную палку:

— Ты знаешь, что это за штука?

Лейтенант приподнял бровь:

— Знаю. Это бумеранг. Откуда он у тебя?

— Нашла в комнате у Сикорского.

— А! — Юстас покачал головой. — Мог бы сам догадаться. Старик вечно тащил в дом всяческие диковинки и сам не понимал, зачем они ему. Как-то грустно без него стало. Не с кем поговорить об умных вещах.

Ива кивнула.

— А что такое «бумеранг»? — спросила она.

— Орудие или оружие. Жители одной далекой земли с ним охотились и воевали.

— Охотились? — Ива с сомнением посмотрела на расписную палку. — Как?

Лейтенант Юстас пожал плечами:

— Не знаю. Вроде его кидали, чтобы сбивать в полете птиц… А еще я слышал, если бросить бумеранг правильно, он возвращается обратно.

— И как его бросить правильно?

Юстас развел руками:

— Прости, красавица. Чего не знаю, того не знаю. Лучше тебе спросить у Матушки.

Но Матушки в доме не оказалось — ни в комнате с пауками, ни где-либо еще. Ива спустилась в подвал и перекинулась парой слов с Уффом, затем поднялась на Чердак к Китайским Младенцам, но никто не видел Хозяйку и не знал, куда она ушла.

Ива вышла на пустой двор. Снегопад давно закончился, но на земле еще лежали сугробы — рыхлые серые груды, из которых торчали высохшие стебли чертополоха. Ива потянула носом воздух. Весной даже не пахло, но и зимой тоже. Странное холодное безвременье под мутным серым небом. Проваливаясь по щиколотку, Ива подошла к ржавой ограде. Снежный покров по ту сторону расчертили многочисленные дорожки из следов, исчезающая хроника зимы. Часть следов Ива узнала — заячьи, лисьи и птичьи; другие она видела впервые в жизни. Впрочем, среди них не оказалось ни одного свежего; и звери, и птицы приходили сюда очень давно. Кроме…

Ива прищурилась. Так и есть: тонкая цепочка отпечатков босых ног протянулась вдоль ограды и исчезала за заснеженными кустами. Кто-то подходил к дому Матушки не далее чем прошлой ночью, и Ива догадывалась, кто это мог быть. Выходит, Угольная Девочка смогла пережить и эту зиму — пожалуй, не самое радостное открытие. Ива поискала глазами следы от сбитых башмаков настоящего джентльмена, но тощий людоед рядом с домом не объявлялся. Оно и к лучшему — всему свое время.

За спиной тявкнул Кинджа. Вслед за девочкой он вышел во двор и теперь вертел головой с таким видом, будто впервые увидел снег.

— Поиграем? — предложила Ива. — Я буду кидать палку, а ты — приносить ее обратно?

Конечно, сумчатый волк не собака, но кто знает, может, древняя игра придется ему по вкусу?

— Давай же! Будет весело, — сказала Ива, хотя сама не чувствовала радости. Просто нужно занять себя хоть чем-то, пока бесконечная изматывающая зима не превратила ее в одну из теней, что прятались в самых темных углах дома Матушки Ночи.

Она бросила бумеранг — не сильно и не далеко. Он упал шагах в двадцати, глубоко зарывшись в снег. Да уж… Едва ли эта штука годилась для охоты, да и возвращаться без посторонней помощи она явно не собиралась.

Кинджа подошел к расписной палке, обнюхал и вопросительно посмотрел на девочку.

— Ну! — воскликнула Ива. — Полдела сделано. Теперь принеси его мне.

Кинджа заворчал, а затем схватил бумеранг зубами и кинулся бежать. Но не к Иве, а в противоположную сторону, да так резво, будто кто-то гнался за ним по пятам.

— Эй! Ты чего? Куда?

Если Кинджа ее и услышал, он все равно не обернулся. Он удирал короткими недопрыжками, мимо курятника и запорошенной снегом колонки, направляясь к гранитной скале. Хорошо хоть, не в Большой Лес.

— Стой! Вот же глупый!

Ива выругалась и поспешила за тилацином.

Следы на камнях

Доброзлая Повариха называла скалу за домом Каменная Башка — из-за того, что та была гладкой и полукруглой и на ее вершине нелепым подобием прически росли корявые сосны. А профессор Сикорский рассказывал Иве, что скала на самом деле огромный валун, который притащил в Большой Лес отступающий ледник. Ива с трудом представляла, как такое возможно. Это какая же нужна силища, чтобы ворочать подобные камни! От подобных мыслей ее мучили кошмары. Грохочущая стена льда, надвигающаяся медленно и неотвратимо, стирающая все на своем пути, вспахивающая самую плоть земли… Стоило об этом подумать, и ей становилось не по себе.

— Кинджа! Кинджа! Ты где?

Ива остановилась в десяти шагах от гранитной стены. Что за наваждение? Мгновение назад сумчатый волк скакал впереди, а потом как сквозь землю провалился. Забраться по отвесной стене он не мог, тем более зимой, когда малейшие трещины и выбоины в камне забились слипшимся снегом. Ива мечтала когда-нибудь вскарабкаться на вершину скалы, чтобы с высоты посмотреть, на самом ли деле Большой Лес такой большой. Но сейчас она бы не рискнула.

— Кинджа! Где ты? Мы не в прятки играем!

Тилацин не откликнулся. Следы упирались прямо в камень. Ива нахмурилась, подошла ближе, еще ближе, почти коснулась стены носом и вдруг рассмеялась. Это же надо в упор не замечать очевидного!

На деле все оказалось просто: одна тень накладывалась на другую, пестрый узор гранита рябил в глазах, а вместе они скрывали узкую трещину, не иначе как вход в пещеру.

— Кинджа! — ответом ей было лишь звонкое эхо.

Ива обернулась и посмотрела на дом, издалека такой серый и неприютный. Увидела, как на крыльцо вышла Роза с ведром мыльной воды и выплеснула его на снег. От лужи повалил густой пар. Повариха мыла посуду, значит, скоро в гостиной накроют к обеду. Ива тряхнула головой и начала протискиваться в разлом.

Поначалу приходилось втягивать живот, задерживать дыхание и выворачивать ступни, чтобы не застрять. Но Ива продолжала ползти, пока узкая щель не обернулась маленькой пещерой. Девочка остановилась, опершись руками о колени, и только после этого огляделась.

Здесь оказалось довольно светло: мягкий свет просачивался откуда-то сверху. Кинджа сидел на каменном полу с таким видом, будто уже сто лет ее дожидался. У его лап лежал бумеранг.

— Зачем ты меня сюда привел? — спросила Ива, вертя головой. Тилацин, разумеется, не ответил. Он поднялся на ноги, подхватил бумеранг и засеменил по проходу.

— Да чтоб тебя! — не сдержалась Ива. — Опять? Куда?!

К счастью, дальше пещера не сужалась, и Ива могла идти, не теряя Кинджу из виду. Скальный разлом тянулся и тянулся, и только небо с каждым шагом все больше отдалялось, пока окончательно не превратилось в бледную полоску не толще карандашного штриха.

— А здесь тепло, — сказала Ива спустя какое-то время, — как