Сквозь века - Ксения Мирошник

— Мисс Хоггарт, я не утомил вас своей болтовней? — прервал он мои размышления, обволакивая мягким голосом.

— Нет, ну что вы, — смутилась я, понимая, что головная боль уже становится невыносимой. — Мне очень нравится вас слушать.

Общество мистера Хардмана было мне действительно приятно, и я бы с огромным удовольствием провела с ним больше времени за приятной беседой, но глаза уже начали искать Артура, а сердце предчувствовать недоброе. Мне очень не хотелось обижать хозяина поместья, который организовал этот прекрасный вечер только ради того, чтобы помочь нам привести Хэксмен-хаус в порядок и начать жить по-человечески, поэтому я решилась продержаться до конца звучащей композиции.

Однако мистер Хардман больше ничего не говорил. Возможно, заметил появившуюся бледность и выступившие на лбу бисеринки пота. Я снова взглянула в его глаза, чтобы извиниться за замедлившийся темп движений, но наткнулась на обжигающий лед. Внутри что-то надорвалось, и зал поплыл перед глазами.

Вокруг все еще звучали музыка и смех, кружили танцующие пары. Вот только утонченные прямые линии новой моды сменились огромными юбками, а современные смокинги превратились в устаревшие фраки. Вместо галстуков появились шейные платки. Вспышка вызвала резкую боль в голове, которой я уже не могла противостоять. Я оторвалась от партнера и схватилась за голову, зажмуривая глаза, а когда открыла, все встало на свои места.

Мистер Хардман смотрел на меня обеспокоенно, но я не успела и глазом моргнуть, как снова оказалась в другом месте и времени. Слышала собственный смех и видела абсолютно счастливое лицо того, с кем танцевала. Красивый молодой мужчина смотрел на меня с обожанием, улыбка заставляла сердце биться чаще. Пораженная открытием, я чувствовала, как сознание мечется в моей голове, которая находилась в прошлом веке. Чудовищные и весьма болезненные ощущения.

— Ты не устала, любимая? — спросил мой спутник, но я не смогла ответить, желая только одного, поскорее вернуться назад. — Оливия?!

И снова пронзительная боль, из носа побежала теплая струйка крови, а в зале вновь передо мной стоял мистер Хардман. Все происходило настолько стремительно, что я не успевала даже ахнуть или хоть как-то разобраться в том, что происходит.

Лицо мецената снова расплылось, и я оказалась внутри какого-то другого дома. Все тот же молодой мужчина, с которым я танцевала в прошлом, смотрел уже не с любовью, а с ошеломительной болью в глазах. Я чувствовала, как из глаз текут слезы, и слышала собственные слова:

— Пожалуйста, прости меня! Я не знала… не предполагала, что так выйдет… Прости, если сможешь… Это все моя вина, только моя! Я отчаянно хотела, чтобы ты сдержал слово и не прослыл лжецом! Я не слушала тебя, не хотела слушать! Меня волновал лишь твой авторитет, твое имя, которое вскоре должно было стать и моим! Прости меня, молю…

— Сейчас уже поздно горевать, Оливия! Я не смог убедить тебя, и судьба развернулась именно к этой точке развития событий. Я знал…

Внезапный грохот заставил молодого мужчину вздрогнуть. Он молниеносно схватил сумку и плащ, протянул их мне и потащил за собой в другую комнату.

— Беги, Оливия! Беги и не оглядывайся! Ни за что не оглядывайся! Беги как можно дальше от столицы, спрячься. И помни, береги кольцо! Самое главное — береги кольцо!

Я чувствовала, как мое сердце разрывается от боли, слезы застилают глаза, а горестные всхлипы мешают говорить.

— Береги кольцо! — повторил он и буквально вытолкнул меня наружу.

Я оказалась на заднем дворе, но почему-то уйти сразу не смогла, прильнула к окну, наблюдая за тем, что происходило в доме. Выломав дверь, в комнату ворвались четверо мужчин и сразу же устремились к его хозяину. Я зажимала рот рукой и скулила в ладонь, наблюдая за тем, как они забивают его до смерти, поочередно расспрашивая о чем-то. Но вот один из них отбросил бездыханное тело и заметил меня. Взвизгнув, я бросилась прочь, а потом Чепстон-хаус снова впустил меня в свой бальный зал.

— Артур! — пробормотала я. — Где Артур?

— Я здесь, — подоспел инспектор.

Аддерли быстро подхватил меня под руку и поспешил вывести из зала, стараясь не привлекать лишнего внимания, хотя казалось, что моя истерика должна была буквально приковать ко мне любопытные взгляды.

— Артур! — рыдала я, цепляясь за отвороты его смокинга и преодолевая немыслимую боль. — Боже мой, Артур!

— Что случилось, Ада? Что произошло?

— Я знаю… знаю, кто я! То есть кем была!

Мужчина замер, а потом развернулся ко мне всем телом, продолжая поддерживать за плечи.

— Я была невестой Томаса Марлоу и, кажется, погубила его!

Поезд на Аддлтон издал последний сигнал и мягко качнулся, давая понять, что вот-вот тронется с места. Я сидела на довольно жестком диване нашего с Артуром двухместного купе и смотрела, как служащие станции суетятся, помогая запоздавшим пассажирам. Сумерки уже спустились на город, зажглись уличные фонари, по земле стелился легкий туман. В голове моей было пусто. Я просто смотрела в окно, не желая ни о чем больше думать. Прошедшие сутки измотали меня окончательно.

Мистер Хардман заверил, что никто из гостей ничего не заметил, что само по себе было странно. Хозяин Чепстон-хауса обеспокоенно расспрашивал о причинах моего состояния и предлагал вызвать врача, но я наотрез отказалась, ссылаясь на уже привычную мигрень и желание поскорее оказаться дома и отдохнуть. Прежде чем покинуть уютное поместье, я убедительно попросила мистера Хардмана подождать с возращением кулона. Не в силах объяснить ему причин второпях и вот так спонтанно, я заверила его, что, как только вернусь из короткой поездки, обязательно встречусь с ним и все расскажу за чашкой чая с пирожными. Даже если заботливый хозяин и удивился, то не подал и виду, сказав, что ждал довольно долго и может подождать еще несколько дней.

В экипаже я почти лежала на руках Артура, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, а головная боль с хрустом разламывает череп на тысячи мелких частей. У меня не было сил даже стонать от муки. Видимо, таким болезненным образом мои воспоминания прокладывали себе дорогу в сознание.

Инспектор привез меня сразу в пансион, где неугомонная миссис Баррингтон сновала туда-сюда и охала, пока миссис Крофтон пыталась облегчить мои страдания. Мы просидели почти до утра. Я не хотела разговаривать, даже когда боль ушла. Артур тихонько рассказал моей благодетельнице все, что произошло. Если дело касалось меня, миссис Баррингтон становилась ужасно чувствительной, поэтому, услышав новости, несчастная женщина схватилась за сердце и без конца утирала набегающие слезы. Она окончательно уверилась в том, что связь между мной и кулоном действительно имелась, поэтому поездка в столицу была не такой уж плохой идеей. Однако, по ее словам, нам следовало обратиться напрямую к его величеству, поскольку с Огюстом говорить опасно. Артур поддержал эту идею и даже отправил срочное послание в столицу через посыльных и телеграф, прося аудиенции у короля Эдреда.