Пастыри чудовищ. Книга 2 - Елена Владимировна Кисель

Просто… — Морковка теперь печален и щурится куда-то в облака, и кажется даже взрослее. — Просто настоящая сила — не в отсутствии слабостей. А в их преодолении. А получить что-то бесплатно… Даром… ты правда веришь в это? Что мы все ничем не платим за то, чем нас наделяет Камень? Что мы не платим хотя бы частичкой себя?

Сейчас я в основном верю в то, что Рыцарь Морковка — это что-то вроде Илая Вейгордского среди остолопов.

— Если там было так хорошо — что ж ты там не остался?

— Учитель Найго меня отговаривал. Говорил, в Долине мне будет тесно. А четыре луны назад меня разыскало письмо от госпожи Венейг с известием о смерти её мужа. Я поспешил в имение Венейгов, потом занялся твоими поисками… Мелони, если бы ты только согласилась хотя бы увидеть тех, кто тебя ждёт…

Надо же, издалека зашёл. Привычно говорю Его Светлости, чтобы он отвалил или занялся уже делом. Янист понимает это по-своему и удваивает мощь внушений. Почти убеждает вернуться с ним в поместье Шафран и Пуговку — игривых с утра особенно гарпий-бескрылок. Меня, само собой, не пронять, но когда это Рыцаря Морковку останавливало?

На утреннюю «встряску» заявляюсь злая, как невыспавшаяся мантикора. Остальные, правда, еще краше. Пухлик до ушей зевает. Плакса занавесилась волосами — кончик носа чуть видать. Никак, в знак траура, потому что Мясника опять куда-то унесло. Шипелка свернулась в кресле так, что без вывиха конечностей точно не обошлось. Омерзительно бодра разве что Конфетка — блестит себе румянцем во всю щёку и щебечет, что ах, какое интересное дело кому-то предстоит, ведь у нас же вызов, вы себе представляете?!

Пухлик между зевками доносит: только что был курьер, от господина Вельекта, очень просит пожаловать, потому что в угодьях разбушевалась славная такая свиночка. Пухлик так и говорит — свиночка. В общем, надо бы пожаловать и унять.

Мантикора дери, снова бешеный яприль. Когда они, идиоты, уразумеют, что это им не домашняя зверушка?

— Вельект… Вельект… — судорожно соображает Его Светлость. — Это, случайно, не винодел? У него, кажется, виноградники на юге Вейгорда.

Пухлик мгновенно пробуждается и всем своим видом демонстрирует желание бежать и спасать. Вот только ему вряд ли обломится: сейчас ворвётся Грызи и с порога заявит, что спасать яприля будет она, самолично.

Только Грызи не врывается — входит медленно и с крайне задумчивым видом. Озирает комнату раз, другой. И роняет тихо:

— Говорят, в Энкере ночью являлось Дитя.

Пухлик глотает зевок, Рыцарь Морковка давится сведениями про виноградники. Конфетка ухмыляется.

— Сладкая моя, в Энкере всегда кто-то является. Они ждут возвращения своего Чуда вот уже четверть века, и почти каждый год находится пророк, появляется оракул, знамение…

— Вот только эти пророки не разгуливают в ночи бок о бок с двумя алапардами.

По лицу Грызи ясно, что решение принято и она сейчас — в Энкер. Разгадывать тайну Десятого чуда Кайетты. Искать чудо-ребеночка, на котором у нее такой же сдвиг, как у Мясника — на бабочках.

— Алапарды реальны, — добавляет она. — Потому что он просто забрал их из какого-то храма. Прежде чем начать гулять по улицам среди ночи. Всё это выглядит как-то странно. К сожалению, не все там в восторге от варгов, так что бы мне пригодился кто-то… с виду благопристойный и безобидный.

Плохо у нас с благопристойностью. Небритость Пухлика только чуть маскирует хитрость рожи. Нойя. Терраант. Копна волос — в смысле, там Плакса где-то под ней. Есть ещё я — воплощённая безобидность, от шрамов до метательных ножей.

— Господин Олкест, вы насколько законопослушны? — участливо интересуется Грызи.

Рыцарь Морковка тут же набирает воздуха в грудь. Чтобы показать, что закон — его лучший друг. И вообще — поэму «Об идеальном гражданине» Тарк Филин писал про него.

Грызи машет рукой — мол, вижу, сойдет. Роняет под нос: «Ну, всё когда-то случается в первый раз» — отчего Его Светлость раздувается еще больше.

— Мел, за яприлем съездишь?

Само собой, не Шипелку ж с Плаксой на двоих посылать.

— Лайл, — взмах уходит к Гроски. — Идешь вместе с Мел. Переговоры на тебе. Финансовая сторона тоже. Они должны заплатить.

Звучит почти зловеще и почти пафосно. Если бы у Пухлика так нездоровенько не блестели глаза.

— Заплатить не продукцией! — добивает его Грызи. — Берите «поплавок» сейчас, потом пусть Фреза за нами вернётся. Остальных вызываете по необходимости, если что-то серьезное — сообщаете мне.

Всё, понеслась гарпия по кочкам. То есть, сначала понесся Рыцарь Морковка, который сообразил, что, о ужас, я же куда-то там собираюсь без него унимать свиночек. А ему предстоит тащиться в Энкер с «этой невыносимой» и охотиться на какое-то там чудо, пфе, подумаешь. Его Светлость готовится вцепиться в меня всеми конечностями и начинает вопить о своем категорическом несогласии меня отпускать, как тут подходит Грызи.

Вопросительно смотрит — мол, отпустишь женишка?

Так что я торопливо осеняю Его Светлость благословляющим жестом, подсмотренным у кого-то в храмах. Говорю что-то в том роде, что он там в Энкере очень даже будет нужен — и выскакиваю к чертям водным из четырех стен.

— Фреза, — ору вовсю, — запрягай, уматываем!

Проблемы начинаются почти сразу. Во-первых, от Пиратки еще попробуй — умотай, без завтрака-то. Предоставляю Пухлику грузиться едой за себя и за меня, а сама убегаю к вольерам — раздать Мелкой инструкции, что делать, к кому идти, с кем связываться.

Возле «поплавка» у пристани меня догоняет вторая проблема: Пухлик волочётся к «поплавку» не один, а в компании развесёлого Лортена. Становлюсь столбом и прожигаю Пухлика взглядом — с виду, вроде, разумный человек…

— Ты его зачем притащил?!

— В каком это смысле — притащил? — возмущается Бабник. — Мел, дорогуша, я бы вынес вопрос на суд философов — кто кого сюда притащил. Разве мог я вас отпустить в пасть кровожадной…

— Свиночке, — шепотом подсказывает Гроски, но Бабника сбить невозможно, он в поэтической горячке.

— Огромному, злобному, яростному порождению древних сил, сметающему всё на своём пути. Да. Своими ужасающими клыками. И копытами. И если эта ужасная женщина может подвергнуть вас такой опасности, то я, во славу всех моих предков…

— В общем, им коварно овладело чувство долга, — поясняет Пухлик. — Набросилось, знаешь ли, из-за угла. И овладело.

— Да помочь папаше-Вельекту — это мой наисвященнишейший…

Фреза осматривает этот бардак и смачно сплевывает на доски причала. Очень значительно. Будто точку ставит.

По дороге Лортен изливает на Пухлика пафос и нараспев цитирует древние гимны, все до одного посвящённые вину. Гроски злобно пыхтит и про себя явно