Приглашение к греху - Сюзанна Энок

– Я много думал, – тихо сказал он. – Об армии, например. Думал о том, почему я решил идти в армию, и понял, чего я хочу от жизни.

– И это тебе дадут коровы?

– Я могу это получить, составив план, и, следуя ему, увидеть, что он поможет развитию не только Уилтшира, но, возможно, и всей Англии.

– Стало быть, теперь ты филантроп.

– Если ты собираешься все обратить в шутку, я ничего тебе не буду рассказывать. Ты не тот, Шей, кто мне нужен, чтобы меня убеждать.

– Подумать только, – нахмурился Шей, – я мог бы сейчас быть занят покупкой столовой посуды.

Закери фыркнул.

– И ты считаешь мои планы идиотскими? Если не удастся увеличить надои молока, у меня еще останется мясо.

– Я не думаю, что Себастьян против твоего проекта. Он просто хочет узнать о нем побольше.

– И о том, не брошу ли я его на полпути. Не брошу. Я дойду до конца. И не могу сказать, что меня очень беспокоит, одобрит ли он то, что я делаю, или нет. – Как им объяснить так, чтобы они не подумали, что он сумасшедший? Как рассказать своим циничным братьям, что он никогда не чувствовал такого энтузиазма, и если бы удалось уговорить Кэролайн остаться, он считал бы, что нашел свой идеал.

– Я ему это передам. Но у меня есть вопрос.

– Какой?

– Ты здесь четыре недели. – Шей понизил голос. – Которую из девиц Уитфелд ты обрабатываешь? Мне бы не хотелось наступить на любимую мозоль.

Такое предположение могло принадлежать Себастьяну, но Закери решил, что для герцога это был слишком прямой вопрос.

– Познакомься с ними поближе, и тогда, возможно, решишь, что не следует меня оскорблять. – Закери мысленно похвалил себя за то, что ему удалось избежать прямого ответа. – Родителям с ограниченными финансовыми возможностями удалось вырастить семь очаровательных девушек, и я уважаю их за это. Наверное, им часто приходилось нелегко.

– Считай, что ты меня отчитал. Полагаю, однако, что тетя Тремейн не позволила бы, чтобы тебе сошло с рук что-либо неприличное, братец.

Пусть думает что хочет. Он не признается Шарлеманю, насколько важной для него стала Кэролайн. Он ее отпускает, и это лучшее, что он может для нее сделать.

– Но мистер Уитфелд!

– Как бы высоко, по вашему мнению, миссис Уитфелд, ни поднялся престиж нашей семьи среди соседей, мы не можем позволить себе еще один раут только потому, что к нам приехал герцог – между прочим, без приглашения.

Кэролайн вошла было в кабинет отца, но тут же повернулась, чтобы уйти. Меньше всего ей хотелось присутствовать при ссоре родителей. Особенно сейчас, когда она в ссоре с самой собой. «Только бы они меня не заметили», – взмолилась она, собираясь тихо прикрыть дверь.

– Кэролайн!

– Проклятие, – процедила она сквозь зубы, снова открывая дверь. – Да, папа?

– Твоя мать считает, что мы должны дать прием в честь приезда герцога Мельбурна. Твое мнение?

– Я не думаю, что герцог и лорд Шарлемань намерены оставаться в Уилтшире достаточное время, чтобы присутствовать на приеме. Им вряд ли удобно в комнатах Грейс и Вайолет. А Энн и Сьюзен не очень-то довольны, что Грейс и Вайолет их потеснили.

– Но если мы устроим вечер, им придется остаться! – Миссис Уитфелд комкала в руках платок и вряд ли слушала, что говорит дочь. – Еще ни у кого не было в гос­тях трех таких джентльменов одновременно. Отец смотрел только на Кэролайн.

– А на сколько, как ты думаешь, они останутся здесь?

– Герцог приехал лишь для того, чтобы узнать про планы Закери и убедиться, что его не принуждают ос­таться в Уилтшире.

– Принуждают? Как это?

Объяснить это будет труднее всего. У Кэролайн не было опыта общения с всесильными главами могуще­ственных семей, но она знала точно, что герцог Мель­бурн подозревает, будто она является причиной интере­са Закери к разведению скота вообще и в Уилтшире в ча­стности. И надо отдать ему должное, он был не так уж и не прав.

– У тебя семь привлекательных дочерей, папа, – улыбнулась Кэролайн, хотя ей было не до смеха.

– Ну и что? – вмешалась миссис Уитфелд. – У тебя и твоих сестер был месяц, чтобы заставить лорда Закери влюбиться в одну из вас, и что мы слышим? Ему более интересны коровы!

– Мама, эта программа может оказаться очень вы­годной и полезной для нашей семьи. А ее успех повысит наш престиж в Уилтшире.

– Престиж? Среди кого? Среди фермеров?

– Не старайся, Каро, – сказал отец, открывая гросс­бух. – Я уже много дней пытаюсь объяснить это твоей матери. Ей нужен зять, а не толстый кошелек.

– Нет, я хочу и то и другое! – Фыркнув, миссис Уит­фелд вышла из кабинета.

– Мне жаль, что ты стала свидетелем нашего разго­вора с твоей матерью. Что я могу для тебя сделать? Я от­ложил двадцать фунтов на непредвиденные дорожные расходы, или, может быть, ты захочешь купить новое пла­тье, чтобы произвести впечатление на твоего нового пат­рона.

– Мы еще не получили письма, папа. Спасибо за деньги, но я не вправе просить…

– Тебе не надо просить.

Слезы подступили к глазам Кэролайн. Она знала, как важны могут быть для семьи даже двадцать фунтов.

– Папа, – решилась она, – я знаю, почему приехал Мельбурн.

– Разве не для того, чтобы посмотреть на Димидиус?

– Я думаю, что из-за меня. Мистер Уитфелд закрыл гроссбух.

– Тебе известно, что годовой доход Мельбурна составляет более ста тысяч фунтов?

– Нет, я не знала. Но что…

– Какими бы полезными ни оказались Димидиус и все новое стадо для нас и для многих аристократических семей Англии, инвестиции в размере нескольких тысяч фунтов вряд ли его взволновали.

– Я не понимаю…

– Возможно, я в последнее время был слишком занят своими делами, но я не слепой, моя дорогая. Я знаю, что его светлость здесь вовсе не из-за коров. Расскажи мне все, что хочешь. Обещаю выслушать тебя и рассуждать здраво.

Она попыталась вспомнить свой разговор с Закери с точки зрения логики: он предложил ей альтернативу того пути, который она для себя выбрала, и она отказалась. Но логике не поддавалось чувство боли в груди при мысли, что она никогда его больше не увидит.

– Закери попросил… не совсем попросил, а предложил… – ее голос сорвался, – он дал понять, что он вроде бы не прочь на мне жениться.

На какой-то момент ей показалось, что в доме вдруг наступила такая тишина, что она могла бы поклясться, что слышит, как тикают старинные часы в библиотеке.

– Боже милостивый, – побледнев, наконец сказал отец и откашлялся. – И что же ты ему ответила?

? Даже крошечная часть от ста тысяч фунтов сделала бы жизнь в Уилтшире намного легче. Она снова прибегла к логике, на которую возлагала такие надежды все утро.