Закон подлости - Екатерина Риз

Люся печально вздохнула.

- Всё равно жаль. Они были такой красивой парой. Я была бы рада, если бы Стас женился.

- Не говори глупостей, - одёрнула родственницу Анна Александровна. – Причём здесь красота? Эта девушка совершенно ему не подходила. Люся, ты меня удивляешь, она нам всем врала. А ты мне про красоту рассказываешь?

Харламов остановился в дверях просторной кухни, извещать о своём появлении не торопился, стоял и наблюдал за женщинами. Люся выкладывала на большое блюдо тушёное мясо, поливала его подливкой, подойдя к этому делу со всей серьёзностью и ответственностью. А то, что слушает Анну Александровну, было понятно лишь по её постоянным кивкам. Она не соглашалась с невесткой, она лишь задумчиво и расстроено кивала.

- Ты, Нюта, конечно, права. Красота здесь – дело последнее. Главное, любовь.

Анна Александровна рукой взмахнула.

- Люся, нельзя же быть такой!..

- Какой? – заинтересовался Харламов.

Женщины обернулись, лицо Анны Александровны просветлело. Она к брату шагнула.

- Димочка, ты всегда появляешься неожиданно.

- Мама тоже так говорила.

В ответ ему достался укоряющий взгляд, под которым следовало виновато опустить голову, что Харламов и сделал. После чего удостоился сестринского поцелуя в лоб.

- Так какой нельзя быть? – повторил он свой вопрос. Ему на самом деле было интересно.

- Безудержно романтичной, - ответила Анна Александровна, и в её голосе проскользнуло нетерпение. Дима глянул на Люсю. Та выглядела смущённой, но на губах не улыбка, а насмешка. Диме зачастую казалось, что Люся, на самом деле, не говорила многого, о чём думала. Она всегда была предельно вежлива, доброжелательна, особенно по отношению к Ане, никогда с той не спорила, выслушивала и соглашалась, но Харламов не раз ловил родственницу сестры на притворной сдержанности. Никакой злости или нетерпения в этом не было, но то, что Люся предпочитала держать свои истинные мысли при себе, это несомненно. И Харламов отлично знал причину этого, но никого не обвинял и не собирался ни в чём уличать. Отдавал себе отчёт в том, что это, по меньшей мере, не его дело. Настолько он не собирался погружаться в жизнь Тихоновых. Что-то должно было оставаться внутри. Хотя бы, вот такие таинственные улыбки или печальные взгляды, обращённые вдаль.

- Дима, ты голоден? – спросила Люся, послала ему улыбку.

- Конечно. Я всегда голоден, когда готовишь ты.

Люся указала на него пальцем, а обратилась к Ане.

- Вот ему точно нужна жена. Иначе это уже попросту неприлично.

- Что неприличного я сделал?

- Я имею в виду твой возраст.

Харламов пренебрежительно фыркнул.

- Возраст! Я в самом расцвете сил!

- Вот и нужно эти силы к чему-то, точнее, к кому-то применить.

Анна Александровна погладила брата по плечу.

- Перестань всех женить, Люся, - попросила она. – Мальчики вполне счастливы.

Дима привалился спиной к стене, на сестру посмотрел, усмехаясь.

- Не надоело быть мальчиком? – поинтересовалась у него Люся вполголоса, когда он провожал её в столовую и нёс тарелку с пирогами. – Или тебе это нравится?

- У Ани гипертрофированное чувство ответственности.

- По отношению к тебе и к Стасу. А ты ей потакаешь.

В ответ на это Харламов только плечами пожал.

Стас встретил его без особого восторга. Сидел за столом рядом с отцом, о чём-то разговаривал, а когда Диму увидел, примолк и даже как-то скис. Харламов племянника взглядом посверлил, решил, что тот на самом деле не выглядит горюющим. Хотя, за прошедшие недели мог и успокоиться. Признаться, за это время они ни разу не встретились, Стас даже не звонил ему, что непрозрачно намекало на его недовольство инициативой Дмитрия. И, видимо, недовольство было настолько сильно, что он не поделился им даже с матерью. По всей видимости, всё-таки переживал.

Хватать племянника за плечи и на радостях от встречи трясти, Дима тоже не стал. Тарелку с пирогами на стол поставил, зятю руку для приветствия протянул и снял пиджак. А Люсю похвалил.

- Вот кто-кто, а наша Люся всегда знает, как угодить мужчине. Я как на кухню вошёл, чуть слюной не захлебнулся. Запахи…

- Да, Люся у нас феномен, - проговорил Борис, поглядывая на родственницу.

- Перестаньте оба, - отмахнулась та от их комплиментов. – Лучше за стол садитесь. Стас, ты кушать хочешь?

- Расхотел уже, - проговорил тот немного ворчливо.

- Ну и зря, - хмыкнул Дима, присаживаясь и с довольным видом оглядывая накрытый стол. Ладони друг о дружку потёр. – Я вот собираюсь сегодня пуститься во все тяжкие. В плане еды.

- Измотали тебя бабы, Диман? – негромко и насмешливо поинтересовался Борис.

Харламов притворился удивлённым.

- Какие бабы, Боря? Работа.

Стас на стуле откинулся, вытянул ноги под столом. Продолжал молчать. В столовой появилась Анна Александровна, порхала за спинами мужчин, расставляя тарелки. Подала брату и сыну салфетки, Стаса по голове погладила.

- Давайте садиться за стол, - сказала она. – Люся, садись, остальное принесут.

- Все собрались за столом, - с довольным видом проговорила Люся.

- Почему-то это происходит, только когда ты приезжаешь.

- Поэтому я стараюсь приезжать чаще. Стас, почему ты не ешь?

- Я не голоден.

- Глупости, - отозвался его отец. – Как в твоём возрасте можно быть сытым? Налетай.

Спорить Стас не стал, взял вилку и попробовал мясо. Старательно избегая тревожного взгляда матери. Анна Александровна наблюдала за ним не только с тревогой, но и заметным неудовольствием. Дима поглядывал то на сестру, то на племянника, но старался делать это незаметно. Ел с аппетитом и слушал Люсю, когда та пересказывала новости из своей деревенской жизни. Никто кроме Люси не мог говорить о курах и поросятах в этом доме, да ещё с таким воодушевлением. Любого другого Аня прервала бы на полуслове, но не родственницу мужа. А уж когда разговор зашёл о воспитанниках Люси и её мужа, и вовсе разговор перешёл в плоскость неприкосновенного. Борис кивал, обещал помощь, интересовался подробностями, и выглядел умиротворённым. Именно за эту умиротворённость Аня готова была терпеть подобные разговоры в своём доме, а порой и участвовать в них, притворяясь, что ей интересны судьбы детей-сирот, которые жили в доме сестры мужа. Но сегодня её куда больше заботил собственный сын, вот она к нему и присматривалась. И без конца повторяла:

- Стас, кушай.

- Я ем, мама.

- Ты похудел. Я тебя не видела неделю и вижу, что ты похудел. Люся, правда?

Люся к племяннику присмотрелась.