Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - Лин фон Паль

В марте 1830 года севастопольцам запретили выходить из домов. Очевидно, эти меры дали какой-то результат, потому что в мае карантин частично отменили. То есть его полностью сняли в благоустроенной части города и продлили еще на неделю в Корабельной слободе, которая считалась рассадником инфекции. Поскольку инфекция среди этого беднейшего населения никуда не делась, по окончании недельного срока власти придумали оригинальное решение: продлить карантин еще на две недели и вывезти всю слободку за пределы города, где поселить в наспех сколоченных бараках.

Это распоряжение жители Корабельной слободы отказались исполнять, их поддержали матросы, имевшие в слободке родных и друзей. Пришедшие выводить жителей столкнулись с таким криком и сопротивлением, что срочно позвали на помощь контр-адмирала Скаловского и местного протопопа. Ни уговоры, ни увещевания не помогли. Тогда власти решили взять слободку в осаду. Прислали два батальона солдат. Народ заволновался и стал самоорганизовываться, то есть создавать боевые отряды и вооружаться – там, в слободке, было много отставных военных, они знали, как нужно действовать. Это страшно испугало военного губернатора Столыпина, он тут же отправил по городу усиленные патрули и взял под охрану собственный дом. Вот эта мера и стала последней каплей, переполнившей терпение севастопольцев.

Собралась огромная толпа, которая пошла не вести переговоры со Столыпиным, а брать его дом штурмом. И это удалось. Губернатора вытащили и убили. Потом толпа взяла Адмиралтейство. К простому народу присоединились матросы, и вся эта масса начала сносить карантинные заставы, а потом двинулась освобождать Корабельную слободу. Оцепление смяли, и солдаты тоже влились в ряды восставших. К ночи гарнизон города тоже перешел на их сторону, полиция попросту сбежала, и власти в Севастополе не стало. Толпа бродила по улицам, выволакивала из домов карантинных чиновников и офицеров, била их от души и требовала дать расписки, что чумы в городе нет и не будет. Назначенному на место убитого Столыпина Турчанинову пришлось, чтобы остаться в живых, срочно издать приказ, отменяющий все карантинные меры. А что ему еще оставалось? Народ сразу же успокоился и занялся своими делами.

Но перепуганные власти прислали стратегическому объекту военную помощь, и в город вошли войска. Тут же началось следствие, и семерых самых отчаянных крикунов приговорили к казни, еще тысячу отправили в каторгу, а больше четырех тысяч расселили по другим городам. Таков был результат этого бунта. А до того, что чума косила прочие, не стратегические южные городки, дела никому не было.

Холерные бунты прошли по всей стране, и – как раз во время польской смуты. Они охватили не только южные губернии, где холера была давним бичом, но затронули и столицу. Бунт 22 июня 1831 года в Санкт-Петербурге начался на Сенной площади, где был городской рынок. Там собралась огромная толпа, которая прямо с площади отправилась громить центральную холерную больницу, куда свозили заболевших со всего города. Почему? Да просто кто-то высказал мысль, что, пока этот рассадник не уничтожен, холера и расползется повсюду. Уничтожать рассадник и отправились. Генерал-губернатор Петербурга отреагировал мгновенно: на подходах к больнице он выставил войска. И как только бунтари попробовали пробиться к больнице, их встретили стволы, глядевшие прямо в глаза. Бунта, по большому счету, не состоялось, но наиболее мятежные души из города были тотчас же высланы.

Гораздо более серьезными бедами обернулись события в Старой Руссе в июле 1831 года. В городке были расквартированы военно-строительные части, которые легко поддавались слухам и всегда были готовы на неповиновение. Носителями слухов оказались те самые высланные из столицы простолюдины, которые ходили громить больницу. Именно от них в Старой Руссе и услышали, как доктора и офицеры «заводят холеру, чтобы всех уморить». И так, дескать, давят народ, отправляя воевать в Польшу, которая никому не нужна, так вот теперь решили еще и морить холерой. А зачем ставят карантинные заставы? Совсем не для того, чтобы не пустить холеру, а затем, чтобы всех заразить и не выпустить холеру, пока всех не убьет. А как заводят холеру? Да травят колодцы с водой – попьешь такой воды – и вот тебе холера. Не было застав – и холеры никакой не было. А еще начальники ездят специально и на дорогах разбрасывают яд – вот и вся холера. А доктора в больницах специально дают яд, чтобы народ быстрее помирал. И зазвучал призыв: не дадимся холере!

Слухи распространялись стремительно. На улицах Старой Руссы мещане и солдаты стали хватать прохожих, которых можно было заподозрить во вредительстве, – для этого нужно было иметь интеллигентный вид или носить офицерскую форму. Полиция несчастных отбивала, разносчиков слухов ловила, но толку не было.

К ночи 22 июля для профилактики холеры в казармах десятого батальона, стоявшего за городской чертой, провели окуривание (таковы были тогда медицинские рекомендации), солдат вывели и приказали ночевать под открытым небом. Погода была плохая, так что к утру следующего дня несколько человек приболело. Прошел слух, что начали травить и солдат. Слух, как стало потом известно, распустил обиженный на начальство поручик Соколов. Ему, конечно, тут же поверили.

К вечеру солдаты собрались толпой и решили избивать отравителей и душегубов. Начали с капитана, не ответившего на окрик караульного, – потащили его в город, по дороге пограбили местные кабаки и стали целенаправленно искать и избивать граждан двух категорий – докторов и офицеров. Было уже довольно поздно. Лекаря Вагнера вытащили из постели и забили насмерть. Попробовавшего остановить толпу генерала Мевеса стащили на землю и били головой об камень, пока не умер. Полицмейстера, который пытался укрыться среди поленниц, долго мучили, потом тоже убили. Всю ночь с 23 на 24 июля толпа, с поручиком Соколовым во главе, грабила все, что попадалось по пути, – аптеку, потому что там точно яды, учреждения, потому что там начальство сидит и зло умышляет, частные дома и квартиры, потому что там прячутся лиходеи. Лиходеев хватали и пытали, потом сажали под арест. По всему городу стояли солдатские караулы. На вечер назначили публичные казни.

Утром слухи о событиях в Руссе дошли до Княжьего Двора, где стоял генерал Леонтьев. Он отправил в город майора Ясинского с солдатами, которому удалось легко сломить дух мятежников, освободить арестантов, а зачинщиков изловить и запереть под стражей. Но часть охваченных холерным безумием солдат разбежалась по округе, и везде, где они появлялись, начинались новые бунты, и с теми же результатами – погромы, истязания, убийства. Арестантов мятежники тащили на расправу в Старую Руссу, где Ясинский их принимал и освобождал, а мятежников определял под замок.