Иван Грозный. Начало пути. Очерки русской истории 30–40-х годов XVI века - Виталий Викторович Пенской

href="ch2-531.xhtml#id203" class="a">[531]. Соединившись под Молодечно со смоленской ратью, которая к тому времени прошлась огнем и мечом по окрестностям Дубровны, Орши, Друческа, Борисова, Бобыничей, Боровичей и ряда других городков, воеводы смоленской и псковско-новгородской ратей дотла разорили села и деревни под этим городом и двинулись дальше на запад, подступив к самому Вильно (согласно летописи, они не дошли до литовской столицы всего лишь 15 верст – так что литовские паны рады могли наблюдать с виленских валов дым и огни пожарищ на восходе). От Вильно воеводы повернули на северо-запад и огненным валом прокатились по владениям Сигизмунда, дойдя до «немецкого рубежа», «у городов посад жгли, и волости и села королевы и панские жгли, а людеи пленили безчисленно множество, а животину секли и многих людей побили»[532].

Роспуск рати на зимние квартиры сыграл с Сигизмундом и его советниками злую шутку – противостоять русским было некому, так что летописец опять же с удовлетворением констатировал, что «Господь наш Исус Христос и пречистая Мати Его такову помощь помазаннику своему (Ивану Васильевичу. – В. П.) и его матери (Елене Глинской. – В. П.), воем их победу дарова, в чюждей стране без страхованья и без противлениа толико множество воевали, Божиим милосердием сохранено бысть великого государя и его матери воиньство цело и здраво», которое «с великою корыстию и со многим пленом» вернулось в Опочку 1 марта 1535 г. Не менее успешно и не встречая сопротивления действовала и северская рать, разорившая окрестности Речицы, Слуцка, Рогачова, Бобруйска, Турова, Мозыря и других городов и волостей[533].

Масштабный зимний поход государевых ратей, превзошедший по всем параметрам осеннее вторжение литовского войска во владения Ивана Васильевича, наглядно показал Сигизмунду и панам рады, что Москва намерена воевать всерьез и все расчеты на скорую победу тщетны. Распри распрями, но война с наследственным врагом Литвой – дело почти что святое, тут бояре были единодушны (те, кто был против, бежали в Литву накануне). Размах же предпринятого русскими похода и колоссальные разрушения и опустошения, которые он принес с собой, подчеркнули всю несоразмерность военного потенциала двух держав – в отличие от литовской, русская военная машина сработала без сучка и задоринки, осуществив мобилизацию и сосредоточение ратей в сложный осенний период, ну а затем воеводы и ратные люди сделали то, что они умели. Сигизмунд же и паны рады убедились, что сил Великого княжества Литовского явно недостаточно, чтобы успешно противостоять русской военной мощи, и в Вильно решено было искать помощи и поддержки людьми, деньгами и оружием в Польше.

Состоявшийся глубокой осенью 1534 г. коронный сейм в Петркуве с пониманием отнесся к просьбам литовских послов и решил помочь Великому княжеству Литовскому людьми и деньгами на наем наемников. Одновременно литовская дипломатия развила бурную активность по расколу союза Москвы и Ислам-Гирея. В Москве также деятельно готовились к продолжению войны, внимательно наблюдая за тем, как ведутся военные приготовления в Литве и не упуская из виду развитие ситуации в Крыму.

Литовцы, как всегда, собирались в поход долго, так что Москва, как это уже не раз бывало до этого, опередила их. 20 июня из Москвы в Смоленск Иван IV и его мать отпустили князя В.В. Шуйского со товарищи, а другая рать должна была выступить из Новгорода. Войско под началом князя Шуйского вторглось в литовские земли и осадило город Мстиславль. По сообщению составителя Постниковского летописца, государевы воеводы «воевали литовские городы во Мстиславле и в Дубровне, и в Орше, и в ыных городех остроги поймали и посады сожгли. А из Смоленска с нарядом был Дмитрей Данилов подо Мстиславлем. И многие села выжгли и полону много привели»[534].

Пока Василий Шуйский разорял окрестности осажденного Мстиславля, а затем опустошал литовские земли в округе Могилева, Кричева, Радомля, Шклова, Орши, Ду-бровны и некоторых других местечек, новгородская рать выполняла другую задачу. «Того же лета (7043 или 1534/1535 гг. – В. П.) князь велики Иван Васильевич пять лет возрастом, – записывал летописец, – и посла воевод своих наместников новгородцких князя Бориса Горбатого и Михаила Воронцова, а изо Пскова князя Михаила Коубеньского да Дмитрея Воронцова, да иные воеводы» с ратными людьми, с пищальниками, с посохою да с припасами «поставити город на Себежи озери в Литовскои земли, 60 верст от Опочки»[535].

Новый город, названный в честь малолетнего великого князя Ивангородом, строился итальянским мастером Петром Фрязиным Малым[536], и сыграть он должен был в дальнейшем роль русского форпоста на полоцком направлении. Пожалуй, его можно сравнить с крепостью Васильсурск, которую несколькими годами прежде приказал воздвигнуть Василий III на дальних подступах к Казани. Очевидно, как и в случае с Васильсурском, Ивангород на Себеже должен был стать передовой базой русских войск на тот случай, если «сила новгородская» и «сила псковская» снарядятся по государеву указу в поход на Полоцк. Поэтому ее строительству придавалось большое значение. Это видно и из наряда сил (только псковичи выставили 500 пищальников, вполовину от их числа, которое они снаряжали во время смоленских экспедиций Василия III, и тот смоленский наряд для них был очень тяжел; еще 400 псковских пищальников было отослано в Москву; кроме того, для работ по возведению крепости из Пскова были посланы 3000 «конеи оу телегах и человека на кони»[537]), выделенных для возведения Ивангорода, и охраны строителей во время работ по возведению укреплений, и по той скорости, с которой возводился «земляной город китай»[538], и упорству, с которым русские отстаивали Ивангород впоследствии.

Сигизмунд и паны рады тем временем решили снова нанести удар по Северщине. Помешать действиям Шуйского или строителей Ивангорода Вильно не смог, так как снова мобилизация литовской шляхты не имели успеха – шляхтичи на войну «идучи не идяху», так что все надежды в литовской столице возлагались на наступление по уже испытанному маршруту. В середине июля после кратковременной осады и бомбардировки пал Гомель, а за ним литовское войско и польские наемники под началом гетмана Я. Тарновского подступили к Стародубу. Гарнизон Стародуба под началом наместника князя Ф.В. Овчины Оболенского (двоюродного брата фаворита Елены Глинской Ивана Овчины) при помощи горожан месяц упорно оборонялся от неприятеля. Однако сила и солому ломит – князь Овчина не дождался помощи, поскольку из-за набега крымских татар на Рязанщину отправленные было к нему на выручку полки были повернуты назад (известие о приходе татар ускорило и возвращение в Смоленск рати князя Василия Шуйского). 29 августа литовцы и поляки, взорвав подведенную под стены Стародуба мину, штурмом взяли город. Князь Овчина, бившийся до последнего,