До февраля - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

«Денди» купила, если на Реммаш не соваться – не жизнь, а малина с сахаром.

– Сопляки-герои, погляди. Забавно все-таки, как дела давно минувших и вообще прошлое у всех по-своему отзывается. Связи Васильева с «Главторгснабом» проверь, в общем.

– Проверю, проверю. А может, они никак не связаны, а просто как в классике детектива, ну типа у этого самого, забыл: грохнуть надо конкретного Васю, а ты перед этим убиваешь двух-трех левых совсем персонажей, чтобы сойти за серийного убийцу или просто следаков запутать.

Андрей старательно повертел головой, разглядывая мрачный сквер, вывеску, мигающую с надсадной тоской, невыспавшихся экспертов, полицейских и санитаров, и осведомился:

– По-твоему, классический детектив вот так выглядит?

Руслан, усмехнувшись, снова закурил. Андрей, отмахнувшись от дыма, – в основном, понятное дело, чтобы смутить Руслана, и, понятное дело, безрезультатно, – спросил:

– И конкретный Вася у нас вот этот Васильев?

– Может, этот. Может, следующий.

– До следующего мы не доживем, Халк нас за этого-то с говном сожрет, – сказал Андрей. – «Я об одном просил: чтобы до весны тихо было, а вы что устроили?!» О. Это не он звонит, часом?

– Он тебе бы позвонил, – отметил Руслан, зажал сигарету зубами, извлек из кармана телефон и, щурясь сквозь дым, уставился на экран. – Бляха.

– Что такое?

– Да журналист этот опять.

– В жопу его.

– Так Халк же…

– Ну, как хочешь, – сказал Андрей. – Я бы послал. Именно в жопу.

– Везет тебе, – отметил Руслан и сбросил вызов. – У меня выходной, нефиг. Пусть в понедельник звонит. Кстати, про дела давно минувших. Кто такой Морозов?

– Который из них? Если Павлик, то у меня алиби, не мое дело, клянусь.

– Нет, посвежее. Кто-то здесь из криминальных, лет пятнадцать, наверное, назад.

– О. Ну был такой, да. А где ты про него услышал?

– Да вчера зэчару одного тряс, он вдруг вспомнил, а я и не в курсах. Непорядок.

– Вытряс что полезное?

Руслан цыкнул углом рта.

– Ну и не обращай внимания. Копаем дальше, пока Халк нас не затоптал. Новый поворот, – Андрей показал подбородком на отчеркнутый кустами скверик, – новые, сука, возможности.

– А Морозов-то?

– Забудь.

– А про замок у инстаняши ты договорился?

Андрей нахмурился.

– Руслан, давай все-таки по приоритетам. У нас тут свежий трупак, какая в жопу няша?

– Минуточку, – сказал Руслан, пакуя окурок. – Ты же сам…

Андрей остановил его жестом, извлек из кармана телефон, хмыкнул, поднес трубку к уху, сказал: «Слушаю», хмыкнул еще раз и выставил телефон перед собой, включив громкую связь. Из динамика понесся беззастенчиво южный говор:

– …Из отдела по борьбе с экономическими преступлениями МВД. Вы проходите в качестве свидетеля по делу о хищении в особо крупных размерах…

Руслан загоготал.

– Андрей Викторович, вы что-то не расслышали? – строго осведомился южанин. – Я повторяю, с вами говорит старший лейтенант…

– А с тобой, чертила, майор говорит, – сказал Андрей. – Еще раз по этому номеру позвоните, я лично всю твою хату в опуски оформлю и старшим твоим…

На том конце охнули, связь прервалась.

– Вот видишь, старший лейтенант Петренко работает без перерывов на выходные и на завтрак, – назидательно сообщил Андрей. – Бери пример и молись, чтобы найти хоть что-то прежде, чем Халк на ковер выдернет.

Глава вторая

Утро оказалось бесконечным. Аня ушла из дома затемно, вместе с Софьей, умудрившейся не только проснуться, но и собраться к первой лекции.

Раньше редкие чудеса самодисциплины, демонстрируемые соседкой, были двойной радостью, особенно если у Ани в такое утро не случалось первых пар: можно доспать в тишине полчасика, особенно сладких от уверенности, что никто не побеспокоит срочным вопросом про зубную пасту, колготки или ключи. Со вчерашнего дня Аня просыпаться в тишине не хотела и не собиралась. Она убедилась, что тишина не означает ни покоя, ни безопасности. И новый замок, купленный и удивительно ловко вставленный Пашей, их тоже не гарантировал.

Аня просыпалась в течение ночи несколько раз и боялась открыть глаза. Осмелилась она на это только в половине седьмого, удостоверившись, что больше не уснет. И встала только после десятиминутного изучения обстановки из-под ресниц сквозь не снятые на ночь линзы. И плотную зимнюю пижаму, которую не доставала с запуска отопления и до вчерашнего вечера, решилась снять только после этого – торопливо, запершись в ванной и сразу замещая ночной элемент одежды дневным. И тихонько, в наушниках, слушала лекцию о редактировании курса Creative Writing, с трудом разбирая так и не опознанный ею британский акцент симпатичного докладчика, так что приходилось каждые полминуты ставить паузу, отматывать и вглядываться в очень приблизительные английские субтитры, – слушала, сидя на несобранной, чтобы не шуметь, постели, пока не заулюлюкал Софьин будильник.

Софья сделала вид, что не удивилась, не стала ни о чем спрашивать, почти насильно накормила Аню завтраком и доконвоировала ее почти до издательства, рискуя, балда такая, не успеть на собственную лекцию. Аню это очень растрогало, но, как обычно у нее, задним числом, когда она уже отогрелась и даже слегка обмякла в кабинетике, ставшем за пару недель удивительно родным и милым.

Для удивления имелась куча оснований: кабинетик был неуютным, пыльным и захламленным сверх всякой меры, как и всё здание, которое к тому же вряд ли могло считаться более безопасным по сравнению с Аниной хрущевкой даже в разгар рабочего дня, когда здесь была занята максимум треть кабинетов и офисов. Сейчас, в восемь утра, все четыре этажа огромного сооружения, судя по всему, безраздельно занимали Аня и пожилой охранник, вряд ли существенно поднимавший уровень безопасности. Аня, видимо, облегченно сдалась стереотипу, согласно которому присутственное место не может считаться пустым – так сказать, по должности. Стереотипы превращают жизнь в цепочку понятных явлений и состояний. Это упрощает жизнь, делает ее удобной и хоронит под очередным стереотипом, потерявшим основание.

Интересно, скоро ли я научусь не бояться всего подряд, подумала Аня, вцепившись в пластыри. Раньше хоть через раз пугалась: преподов, запоздалых прохожих, школы, универа. А теперь в собственной постели просыпаться страшно. Осталось еще к работе пару страхов попрочнее привязать – и что останется?

– Всё, – громко сказала Аня. – Мой дом – моя крепость. Кто к нам с мечом придет. Если дорог тебе твой дом.

Она решительно встала и замерла, глядя на дрогнувшие стопки рукописей, которые собиралась просмотреть для подготовки второго и третьего номеров, перевела взгляд на перекошенную вешалку, на нечистое окно, на сальное пятно вокруг выключателя, решительно перестала терзать пальцы под пластырями и взяла телефон. Аня бросила Софье несколько благодарных сообщений, немножко подумала, сняла свитер и принялась наводить порядок.

– О, – сказал Паша, замерев на пороге. – Мамка велела убрать