Трагедия армянского народа. История посла Моргентау - Генри Моргентау

Когда миссис Моргентау собиралась уходить, она увидела стоящего у двери герцога Мекленбург-Шверинского. Герцог как раз в это время был в Софии, пытаясь ускорить вступление Болгарии в войну. Царица представила его миссис Моргентау. Его высочество был любезен, но выглядел холодным и уязвленным. Судя по его виду и неприязненным взглядам, временами бросаемым на миссис Моргентау, он слышал большую часть беседы. Поскольку он прилагал все усилия, чтобы Болгария вступила в войну на стороне Германии, неудивительно, что он с неудовольствием отнесся к горячей просьбе миссис Моргентау, убеждавшей, что Болгария не должна становиться союзницей Турции.

Царица Элеонора чрезвычайно заинтересовалась армянской проблемой, и болгарский посол в Турции получил приказ выразить протест. Приказ был выполнен, правда, протест ничего не дал, только вызвал сильный гнев Талаата по отношению к американскому послу. Через несколько дней повседневные дела призвали меня в Высокую Порту, и Талаат встретил меня в весьма мрачном расположении духа. На все мои вопросы он отвечал резко и односложно. Позже мне сказали, что в такое состояние его привело вмешательство миссис Моргентау и ее пламенная речь перед царицей. Но прошло несколько дней, и он снова вернул себе обычное добродушие. Болгария стала союзницей Турции.

Отношение Талаата к армянам лучше всего выражено в хвастливой фразе, которую он произнес перед своими друзьями: «Я сделал для решения армянской проблемы за три месяца больше, чем Абдул-Хамид за тридцать лет».

Все это время я оказывал давление и на Энвера. Как я уже говорил, военный министр был другим человеком, не похожим на Талаата. Ему значительно успешнее удавалось скрывать свои истинные чувства; обычно он был учтив, хладнокровен и безупречно вежлив. И вначале он не проявлял такую ожесточенность, как Талаат, обсуждая армянский вопрос. От первых рассказов он отмахивался, называя их дикими преувеличениями, считал беспорядки в Ване нормальным явлением и всячески успокаивал меня, заверяя, что мои страхи относительно уничтожения армянского народа ни на чем не основаны. Пытаясь обмануть меня, Энвер делал открытые признания другим людям – и это непреложный факт. В частности, он не скрывал реальной ситуации от доктора Лепсиуса, представлявшего миссионерские интересы Германии. Доктор Лепсиус был благородным человеком, христианином до мозга костей. Он знал об убийствах армян в 1895 году и уже тогда собирал крупные суммы денег, чтобы построить приюты для армянских детей-сирот, лишившихся родителей. В 1915 году он приехал снова, чтобы разобраться с армянской проблемой. Он попросил разрешения ознакомиться с докладами американских консулов, которое я ему дал. Эти документы, дополненные другой информацией, полученной доктором Лепсиусом из других источников, в основном от немецких миссионеров, работавших внутри страны, не оставили у него сомнений относительно политики турок. Он был возмущен поведением собственного правительства. Он сказал мне, что ощущает только стыд и унижение, потому что является немцем. Турки уничтожают свое христианское население, а Германия, называющая себя христианской страной, даже не пытается что-то изменить. От него Энвер не стал скрывать официальные цели. Доктор Лепсиус был потрясен откровениями турецкого политика: тот сказал ему, что у турок наконец появилась возможность избавиться от армян и они намерены ею воспользоваться.

К этому времени Энвер стал откровеннее и со мной. Обстоятельные отчеты, которые были в моем распоряжении, делали бессмысленными попытки продолжать скрывать ситуацию от меня, поэтому мы стали часто и продолжительно говорить на эту тему. Одну из бесед я помню особенно хорошо. Я уведомил Энвера, что намерен детально разобраться в ситуации, и он отвел для разговора со мной достаточно времени.

– Армяне были предупреждены, – начал Энвер, – о том, что произойдет, если они присоединятся к нашим врагам. Три месяца назад я послал за армянским патриархом и сказал ему, что, если армяне попытаются устроить революцию или станут помогать русским, я не смогу защитить их от беды. Мое предупреждение не дало результата. Армяне затеяли революцию и начали активно помогать русским. Вы знаете, что случилось в Ване. Они захватили город, использовали бомбы, разрушая правительственные здания и убивая многих мусульман. Мы знали, что они планировали восстания и в других местах. Вы должны понимать, что мы сражаемся за свою жизнь в Дарданеллах, жертвуя тысячами людей. Пока мы вовлечены в столь тяжелые военные операции, мы не можем позволить своим же гражданам нанести нам удар в спину. Мы должны предотвратить это любой ценой и любыми средствами. Скажу вам чистую правду: я ничего не имею против армян, наоборот, я восхищаюсь их умом и работоспособностью и больше всего хотел бы видеть их полноправной частью нашего народа. Но если они присоединятся к нашим врагам, как они это сделали в районе Вана, то будут уничтожены. Я очень стараюсь, чтобы не было допущено никакой несправедливости; только недавно я приказал вернуть трех депортированных армян домой – выяснилось, что они невиновны.

Россия, Франция, Великобритания и Америка оказывают армянам плохую услугу, всячески выказывая им симпатию и поощряя. Я знаю, что значит такое поощрение для людей, склонных к революциям. Когда наше «Единение и прогресс» вступила в конфликт с Абдул-Хамидом, именно внешний мир оказал нам моральную поддержку. Вы здорово помогли нам, и вам мы в значительной степени обязаны своим успехом. Точно так же внешний мир сегодня помогает армянам и их революционной программе. Я уверен, что, если бы эти страны не поддерживали армян, те давно отказались бы от попыток противодействия существующему правительству и стали бы законопослушными гражданами. Сейчас мы полностью контролируем ситуацию в стране и можем легко уничтожить любых бунтовщиков.

– Предположим, – сказал я, – то, что вы говорите, правда. Почему бы тогда не наказать только виновных? Зачем жертвовать целым народом из-за предполагаемого преступления отдельных личностей?

– Ваша точка зрения хороша для мирных времен, – ответил Энвер. – Тогда мы можем ограничиваться словами, чтобы успокоить армян и греков, но во время войны мы не могли заниматься расследованиями и переговорами. Мы должны действовать быстро и решительно. Я также думаю, что армяне совершают серьезную ошибку, полагаясь на русских. Русские предпочтут видеть их мертвыми, а не живыми. Армяне представляют для русских такую же опасность, как для нас. Если они сформируют в Турции независимое правительство, армяне в России попытаются сделать то же самое. Кроме того, армяне также повинны в массовых убийствах. В районе Вана спастись удалось только тридцати тысячам турок, остальные были убиты армянами и курдами. Я пытался защитить не участвующих в боевых действиях людей на Кавказе, но обнаружил, что ситуация уже вышла из-под контроля. В Константинополе около семидесяти тысяч армян, и им, за исключением дашнаков и заговорщиков, никто не будет досаждать. В любом случае, полагаю, вы можете быть спокойным: массовых убийств армян больше не будет.

Я не принял всерьез последнее заявление Энвера. Как раз в то время, когда он дал такое обещание, массовые убийства и депортации уже несколько месяцев шли повсеместно во всех армянских провинциях.