Дарю тебе сердце - Нэн Райан

– Это потому, что ты здесь. – Он снова улыбнулся. – Ты ведь понимаешь, что тебе не следовало приходить? Ай-ай-ай, что люди скажут? – шутливо ужаснулся он.

– Господи, и ты туда же! С каких это пор тебя стало волновать, кто что скажет?

– Радость моя, мне плевать, что говорят обо мне, но меня всегда волновала твоя репутация.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Блейкли, однако вы напрасно волнуетесь. Людская молва меня больше не интересует.

– Кэтлин Дайана, а вы, оказывается, та еще штучка! – Доусон присвистнул и взял ее за руку.

– А ты только сейчас это понял?

Они оба рассмеялись.

Кэтлин ежедневно навещала Доусона и оставалась с ним с раннего утра до заката. Она читала ему какую-нибудь из многочисленных книг, выстроившихся на полках в библиотеке, расчесывала его густые темные волосы, втирала в руки и ноги лечебные мази, кормила его, словом, хлопотала над ним, как заботливая наседка.

Доктор Питт приходил каждый день и каждый раз хмурился, застав рядом с Доусоном Кэтлин. Но Кэтлин оставляла его недовольные взгляды без внимания и невозмутимо расспрашивала врача о состоянии больного.

– Для человека с таким серьезным ранением он поправляется на удивление быстро, – заверил Ремберт Питт. – Вероятно, потому, что вы ухаживаете за ним, как Флоренс Найтингейл.[4]

– Надеюсь, что так, – улыбнулась Кэтлин. – Всего хорошего, дядя Ремберт, до завтра.

Третьего июля Доусон проснулся с восходом солнца, позвал своего слугу Джима и велел себя побрить.

– И принеси мне свежую белую рубашку.

– Зачем, мистер Доусон? Вы же не собираетесь выходить из дома? Вы еще не поправились, лучше я принесу вам чистую пижаму.

– Ну хорошо, только принеси самую красивую.

Джим принес хозяину шелковую черную пижаму и помог переодеться. Затем тщательно побрил его и взбил подушки.

Доусон огорошил слугу вопросом:

– Скажи честно, Джим, как я выгляжу?

– Хорошо, мистер Доусон, а скоро вы станете таким же красавчиком, как раньше.

Доусон лег и стал с нетерпением ждать прихода Кэтлин. С каждым днем его состояние улучшалось, и Доусон почти со страхом думал о том времени, когда окончательно поправится, а значит, Кэтлин перестанет навещать его каждый день. Но пока об этом можно было не волноваться, с минуты на минуту Кэтлин впорхнет в комнату.

К середине дня Кэтлин все еще не приехала. Доусон был раздражен и разочарован. Такие опоздания не в ее стиле, и, уж конечно, не в его вкусе. Она ему нужна, и не на пару часов, а на весь день. Неужели она не понимает, как отчаянно он нуждается в ее присутствии? Но длинный летний день тянулся и тянулся, а Кэтлин все не было.

Каждое утро перед тем, как отправиться к Доусону, Кэтлин ходила на площадь, где вывешивали списки потерь. Всякий раз при виде длинного списка фамилий убитых и раненых солдат Конфедерации у нее гулко стучало сердце. Сидя в коляске, она ждала, пока список повесят на столб, затем, не помня себя от волнения, читала его и вздыхала с облегчением, когда не находила в нем имени Хантера.

Третьего июля она заехала за Бекки Джексон, и они отправились на площадь вместе. Бен, муж Бекки, сейчас служил в армии генерала Ли, стоящей под Геттисбергом. Бекки, как и Кэтлин, каждый день с замиранием сердца читала список потреь. Каждый день Кэтлин и Бекки приходилось слышать рыдания убитых горем матерей, жен, возлюбленных, обнаруживших имя своего сына, мужа, любимого в списке погибших.

В девять часов вывесили свежий список, вокруг которого тут же собралась толпа. Кэтлин и Бекки, взявшись за руки, стали пробираться к столбу. Первым в списке значился полковник Хантер Александер. Кэтлин пошатнулась.

– Нет, нет! – прошептала она, цепляясь за подругу.

Бекки обняла ее, но молча продолжала читать дальше. В списке упоминался и ее муж. Бен Джексон погиб в битве при Геттисберге. Бекки вскрикнула и бросилась на шею Кэтлин. В один и тот же день обе подруги потеряли своих мужей. Не замечая никого вокруг, женщины стояли, обнявшись, и плакали – сбылись самые страшные их опасения.

Три дня спустя Кэтлин и Бекки так же вместе стояли на кладбище, где служили панихиду по их погибшим мужьям. Рядом, держась за материнские юбки и плача, стояли их сыновья. Под скорбные звуки одинокой трубы побледневшие женщины смотрели на надгробные камни, поставленные над пустыми могилами. На камнях были выгравированы имена их мужей, однако телам их никогда не суждено обрести под ними последний приют. То, что женщины даже не имели возможности похоронить останки мужей, еще более усугубляло невыносимую тяжесть утраты.

До Доусона дошло известие о гибели Хантера Александера. Больше всего на свете ему хотелось бы быть в это тяжелое время с Кэтлин, утешить ее, но он знал, что не может этого сделать.

Для Кэтлин это длинное жаркое лето стало самым тяжким испытанием в жизни. Убитая горем, она перестала выходить из дома, не ходила даже в церковь. Она перестала навещать Доусона, хотя расспрашивала о нем доктора Питта всякий раз, когда тот бывал в Сан-Суси. Целыми днями она просиживала одна в комнате Хантера, брала в руки книги, которые он так усердно штудировал, открывала шкаф, где висела его одежда. Все в доме напоминало Кэтлин о муже. В гостиной, взглянув на рояль, Кэтлин сразу вспоминала, как Хантер играл на нем. Боль в сердце не ослабевала ни на минуту, более того, душевные страдания сказались на ее физическом здоровье. У Кэтлин начались боли в желудке, она стала терять вес.

Скотт тоже очень тяжело переживал потерю отца. Кэтлин не раз слышала по ночам, как он плачет у себя в комнате. В таких случаях она спешила к сыну, обнимала его, и они вместе плакали по прекрасному, доброму человеку, который никогда больше не сможет их обнять.

В сумерках, жарким августовским вечером кто-то постучал в парадную дверь Сан-Суси. Кэтлин была в своей комнате, Ханна в кухне, дверь открыл семилетний Скотт. В дверях стоял высокий смуглый мужчина.

– Сэр? – удивленно спросил Скотт.

Доусон снял шляпу.

– Скотт, меня зовут Доусон Блейкли, я друг твоей матери.

– К сожалению, мистер Блейкли, мама плохо себя чувствует, она никого не принимает, – ответил мальчик, как взрослый.

– Понимаю, я просто пришел выразить свое почтение.

– Входите, прошу вас.

– Спасибо, Скотт.

Скотт проводил Доусона в гостиную и предложил садиться.

– Мистер Блейкли, вы знали моего отца?

– Да, я был с ним знаком, хотя не очень близко. Я хочу, чтобы ты и твоя мама знали, что я очень сожалею о его смерти.

– Благодарю вас, мистер Блейкли. Мой папа был героем.