Въ лѣто семь тысячъ сто четырнадцатое… - Александр Владимирович Воронков

пускать на строительство шпангоутов и бортов будущих кораблей. Флотилия же эта потребуется для противостояния с турками на море. К слову, уже отправив этот указ, я узнал, что на Руси и ручная-то пила — редкость редкостная, а про пилорамы для роспуска стволов на доски и вовсе никто слыхом не слыхивал. Пришлось изыскивать немалые — более трёхсот рублей — финансы и прямо после очередной ночёвки отправлять троих жильцов Государева полка с послужильцами, подьячим и умеющим более-менее внятно шпрехать драгоманом в земли Священной Римской империи германской нации с задачей отыскать там хоть одного мастера-дощечника, умеющего не только делать доски, но и строить собственно лесопилки — и любым способом доставить того пред мои царские очи. Триста рублей по нынешним временам — богатство! Должно хватить. Тем более, что пока что на территории Литвы и Польши посланцам не должно грозить что-то — по крайней мере официально. У нас с королём Сигизмундом ещё длится мир. Хотя риск лесных разбоев и беспредела отмороженных на всю голову отдельных шляхтичей со счетов сбрасывать тоже не стоит — но в нынешние времена вероятность напороться примерно такая же, как в двухтысячные годы угодить под автомобиль на сельской дороге…

В Москву же, к нынешнему придворному гравёру мэтру Жану Буонасье, увезены были эскизы будущих русских монет — «мягкую» денежную реформу с постепенным изъятием из обращения имеющейся наличности и вливанием новых, полновесных монет, но и с возвратом медного пуло как минимального номинала — я всё-таки планировал начать со следующего года, который по византийской традиции на Руси начинается с первого верасня. Также ему предстоит изготовить пробные экземпляры будущих русских орденов и медалей, в рисунках которых я попытался соединить «советскую» и «дореволюционную» традиции. Три степени ордена Славы — в виде пятиконечных серебряных звёзд со вписанным белым крестиком, в центральном медальоне которого всадник поражал Змия. Степени легко должны определяться по цвету эмали внутри медальона: алая, синяя или зелёная. Получившие при совершении подвига ранение должны будут носить «Славу» на розетке из алой шёлковой ленты — авось, казна не обеднеет. Зато каждому будет видно: вот идёт герой, проливший кровь за Отечество. «Командирско-воеводский» орден Защиты и Вызволения — в дизайне «сталинского» «Александра Невского», но голова древнерусского богатыря повёрнута не в профиль, а анфас, а вместо серпа и молота под медальоном — православный восьмиконечный белый крест на верхнем луче звезды. «Дипломатический» орден Орла трёх степеней: серебряный — для награждения русских дипломатов и присланных к нам иностранных посланников, золотой — для иноземных принцев крови и Большой, из золота с серебром с использованием жемчуга, — для иноземных монархов. Жалко, конечно, на иноземцев драгметаллы переводить, но куда деваться? Дипломатия — дело тонкое… Не забыты и «невоенные отличия»: за них будем награждать «Знаком почёта». Серебряный овал, обрамлённый пальмовой и лавровой ветвями. «скреплёнными» внизу скрещенными серпом, молотом и пером, а в овале в две строчки: «Знак почёта». Сверху же приклёпан покрытый эмалью мталлический стяг. На символическом изображении червлёного стяга с тремя «косицами» — лик Спаса в центре креста и цитата под ним: «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы». И «Слава». И «Знак почёта» задуманы всесословными, то бишь предназначенными для награждения как «благородных», так и особо отличившихся «простолюдинов». Но если кавалер «Славы» при награждении должен на ступеньку приподниматься по сословной лестнице — условно говоря, из крестьян в дети боярские, из боярских детей — в дворяне и так далее, то «Знак почёта» такого права не даёт, однако отличившиеся простолюдины освобождаются от всех сборов и пошлин пожизненно, а «белая кость» к награде будут получать небольшие вотчинки на окраинах государства — в сторону ли Урала с Сибирью или в сторону Дикого Поля, либо же разовую, но приличную денежную выплату. Ни о каких наградах имени не родившегося тут Ленина и не свершившейся Октябрьской Революции и речи быть не может, как бы лично я, как большевик военного призыва к ним не относился. Да и христианских святых, в честь которых учреждали ордена в романовской Империи, поминать всуе не стоит. Награждать, скажем, отличившегося касимовского татарина, или язычников-вогулов или черемисов — а таковые вполне способны послужить Руси, что не раз доказывали в «моей» истории, — допустим, орденом святого Владимира, а тем более — Святой Анны… Как-то это неправильно и попахивает чем-то вроде святотатства, на мой неискушённый взгляд. А отмечать разными наградами по религиозному признаку, тем более — лишать из-за этого кого-то честно заслуженного знака отличия… Прямой путь к сепаратизму и развалу.

Основных медалей намечено три: «За отвагу», «За отличие» и «выслужная» — «За усердие» двух степеней: бронзовая за пятнадцать лет беспорочной службы и бронзовая с накладным серебряным венком — за сорок. При этом «в зачёт» должна идти трудовая деятельность с семь тысяч сорок первого года «от сотворения мира», когда на русский престол вступил Иоанн Васильевич, «отец» — реальный или всё-таки ложный — предыдущего владельца моего тела. Конечно, с тех пор прошло почти семьдесят три года — но основываясь на личном опыте вполне допускаю, что некоторые старики и в этом столетии способны перешагнуть девяностолетний рубеж. И пусть высшей степени медали «За усердие» удостоят не многих — но в современном обществе семнадцатого столетия люди очень серьёзно относятся к понятию родовой чести и награждение такого вот «патриарха» — серьёзный стимул для всех служилых представителей его семейства. Это ведь не коммунисты в СССР придумали понятие «трудовая династия»: они лишь правильно использовали сложившееся при предшественниках.

Будут выпущены и памятные знаки для отличившихся в особо значимых сражениях, вроде предназначенных для участников подавления московского боярского путча. Но все последующие задуманы в одном дизайне: серебряный каплевидный щит с перекрещенными за ним мечами (в эмали или без оной), название места битвы, условно «Полтава», «Рымник» или — всякое возможно — «Берлин», дата «от сотворения мира» кириллицей и «от рождества Христова» «индийскими» цифрами. А в самом низу, у заострённого основания — короткое, ёмкое слово: «БЫЛ».

До Ельца добрались субботним вечером. Разумеется, государева приезда здесь ожидали, но официальная встреча в сгустившихся сумерках была скомкана. Так: выслушал приветственные славословия — черти бы драли этот средневеково-монархический этикет! — подошёл под благословение местного протопопа и произнёс краткую похвальную речь в адрес присутствующих вторых воевод всех восьми полков (ибо первые воеводы, съехавшиеся на царскую свадьбу, частично оказались замешанными в мятеже, и лишь несколько прибыли с поездом), града Ельца и духовенства.

Затем, сославшись на позднее время, сотворил лишь краткую молитву в