Дрезденские страсти - Фридрих Горенштейн

…господа, – произнес он после паузы, справившись с волнением и подняв руку, словно подчеркивая значение своих слов, – воздержанные по природе своей, немецкие крестьяне должны обязательно выпить ежедневно определенное количество продаваемой евреями водки, которое так по-еврейски хитро рассчитано, что оставляет за крестьянами силу работать, но не дает им вполне быть трезвыми.

Эту замечательную тираду Горенштейн не выдумал, а с минимальными изменениями воспроизвел выступление некоего делегата – «бодрого старика гордого вида и аристократических манер», – дословно процитированное автором «Первого международного антисемитического конгресса».

Можно не сомневаться: если бы сорок лет назад существовал интернет, писатель обязательно разыскал бы и другие красочные подробности, которые сопровождали конгресс[1,10], и расцветил бы ими свое повествование. Чего стоила хотя бы «наглядная агитация», украшавшая зал заседаний: окруженные пальмами в кадушках портреты двух императоров – Германии и Австро-Венгрии, – а также саксонского короля. Или благоговейно помещенный в один ряд с царственными особами портрет жертвы недавнего «ритуального убийства» в венгерском городке Тиса-Эслар: беспомощная девочка-подросток Эстер Шолимоши стоит босиком на фоне синагоги и одноэтажного домика, перед которым видна зловещая фигура еврея-мясника. (Девочка пропала в июле 1882 года; через год обвиненные в убийстве евреи, вопреки возмущению местного населения, были оправданы окружным судом, а в 1884 году – и Верховным судом Венгрии[11].) Не прошел бы, наверное, Горенштейн и мимо прогулки по Эльбе делегатов конгресса вместе с дамами: по пути пароходик причалил к ресторану, владелец которого симпатизировал евреям, почему ему и было предложено – в шутку, разумеется, – подписаться на антиеврейскую газету. После ожидаемого отказа нечестивец был проклят, и водная прогулка продолжилась под дружное пение «Deutschland, Deutschland über Alles», что несколько противоречило заявленному интернациональному характеру конгресса.

Но и без интернета писатель Фридрих Горенштейн при работе над «Дрезденскими страстями» проштудировал немало книг, журналов и газетных статей конца XIX – начала ХХ века. Об этом можно судить по скрупулезному воспроизведению примет эпохи, благодаря чему занимательная фабула – рассказ об участии в конгрессе пятерых делегатов из России – приобретает особенное правдоподобие. Внимательное изучение Горенштейном различных источников во многом повлияло даже на создание образов самих этих персонажей.

Например, Рассказчик, от лица которого ведется повествование, – очевидный автор «Первого международного антисемитического конгресса». Такой прием, естественно, позволяет обильно цитировать текст брошюры; но писатель добавляет в рассуждения персонажа то, чего в тексте нет – приверженность Рассказчика социалистическим убеждениям, – и демонстрирует на этом примере, что сочетание социализма и антисемитизма психологически вполне допустимо.

Другой персонаж, Путешественник, по оценке Рассказчика, человек «умный и весьма озабоченный судьбой нашего русского отечества». Он не социалист, а скорее русский националист, стремящийся подвести под свои антисемитские воззрения «научный» фундамент. Он заявляет на конгрессе: «Дарвин предсказал, что человечество по закону наследия должно остаться со временем без левой руки, деятельность которой все более атрофируется. Евреи в организме человечества – это все та же левая рука», – а следовательно, могут быть устранены без ущерба для этого организма.

Такая удивительная по своему невежеству трактовка эволюционной теории тоже не придумана Горенштейном. Она содержится в книге П.А. Крушевана «Что такое Россия? Путевые заметки»[12], изданной в Москве в 1896 году, причем высказывает ее также некий «путешественник», встреченный автором на пароходе, плывущем по Днепру. Более того, чуть не половина замечаний горенштейновского Путешественника позаимствована из той же книги. Здесь и рассуждения о паразитизме евреев на теле человечества, и упоминание о первом еврейском погроме в Киеве восемь (теперь уже девять) веков назад, и раздражение тем, как неблагодарные грузины в тифлисских номерах коверкают великий русский язык…

Книга Крушевана, несомненно, повлияла на возникновение образа Путешественника, но настоящего Крушевана вряд ли можно считать его прямым прототипом. П.А. Крушеван (1860 – 1909) был фигурой гораздо более зловещей. В год выхода книги – 1896-й – он основал в Кишиневе газету «Бессарабец», очень быстро ставшую ведущей среди российских черносотенных изданий. Именно антиеврейские статьи «Бессарабца», по мнению многих современников, отчасти спровоцировали страшный кишиневский погром 1903 года – о чем наверняка знал Фридрих Горенштейн. В том же году П.А. Крушеван первым опубликовал знаменитую фальсификацию «Протоколы сионских мудрецов» (под заглавием «Программа завоевания мира евреями») в принадлежавшей ему петербургской газете «Знамя». Высшей точкой его карьеры политика-антисемита, руководителя бессарабского отделения Союза русского народа, стало избрание во Вторую Государственную думу. Дело его не пропало: и по сей день некоторые историки усердно трудятся над развенчанием «черного мифа о государственно-охранительном движении начала ХХ века как движении погромщиков и антисемитов» и реабилитацией светлого имени оклеветанного Крушевана[13].

С гораздо большей уверенностью можно назвать вероятный прототип еще одного героя (вернее, героини) «Дрезденских страстей» – восторженной и порывистой Надежды Степановны. В 1900 году журнал «Русский архив», издававшийся П.И. Бартеневым (1829 – 1912), напечатал подборку писем Н.С. Соханской (1825 – 1884), российской писательницы, известной под псевдонимом Кохановская[14]. Из них следует, что она, как и Надежда Степановна у Горенштейна, в 1866 году ездила на Волынь; выступала в Москве, в Обществе любителей русской словесности; выставляла на стол для простого народа в своем деревенском доме угощения со всем лучшим «начиная с осетрины и до бланманже»; возмущалась графом Толстым, приводившим ее в «нравственный ужас», – совпадения между поступками и словами героини книги Горенштейна и письмами ее прототипа легко множить и дальше. Даже звали Соханскую так же – Надеждой Степановной.

У Горенштейна Надежда Степановна олицетворяет «тип первых русских женщин-антисемиток в полном смысле этого слова» – так говорит о ней Рассказчик. И хоть непосредственно в тексте писем Н.С. Соханской нет ни слова о евреях и о ее отношении к ним, подстрочное примечание сообщает, что на Волынь она ездила не просто так, а «с целью помочь бедному православному люду, страдавшему от евреев». Писательница помогла организовать религиозно-просветительское Свято-Георгиевское братство среди крестьян села Яполоти Ровенского уезда Волынской губернии. Ею был создан также общественный «банк» с намерением ослабить зависимость крестьян от «жидов», которым платились «жидовские проценты»[15]. Увы, затея наивной и непрактичной благотворительницы не удалась: весь капитал «банка» быстро был растрачен на ссуды, и отдавать их члены братства не спешили. Впоследствии в письме крестьянам Н.С. Соханская горестно констатировала: «До меня дошли даже слухи, что многие берут деньги из кассы на попойку и пропивают их в корчме у неверного жида»[15].