Основной аргумент контрразведки - Игорь Григорьевич Атаманенко

временно прекратил контакты с ЦРУ. Но затем с помощью новейших средств связи продолжил снабжать американцев информацией о советских военных разведчиках, выезжавших в долгосрочные загранкомандировки.

«Радиовыстрелами» — в «яблочко»!

Казус генерала Полякова во всех отношениях не имел прецедентов в истории отечественных спецслужб.

«Топхэт» не только поставил своеобразный рекорд по длительности работы в пользу противника и по объему переданных ему секретных данных политического и разведывательного характера. Рекорд еще и в другом — всё это время «кроту» удавалось не попасть в поле зрения нашей контрразведки. Впрочем, последнее обстоятельство вполне объяснимо.

Во-первых, Поляков долгие годы являлся кадровым офицером ГРУ Генштаба и хотя бы поэтому был досконально осведомлен о методах и приемах, используемых КГБ в своей деятельности по выявлению агентуры противника. Причем был он не рядовым оперативным сотрудником — старшим офицером, а затем и генералом. Отсюда — беспрерывный приток информации, который в итоге помогал «Топхэту» не совершать ошибок, а когда надо было, то и «лечь на дно». До лучших времен, разумеется.

Во-вторых, американцы тоже не благодушествовали, а оберегали своего сверхценного источника самыми изощренными способами, начиная от мероприятий по дезинформации, призванных отвести от «Топхэта» любые подозрения в проведении им враждебных СССР акций, и кончая применением самой совершенной радиоэлектронной аппаратуры.

С 1980 года, когда «Топхэт» после заграничных вояжей окончательно «стал на якорь» в Москве, американцы для поддержания с ним связи использовали только бесконтактные способы — тайники и радиосредства. Последним отводилась решающая роль, для чего агенту вручили устройство размером с пачку «Беломора», из которого он производил «радиовыстрел» — передачу сведений, — длившуюся не более 3–4 секунд.

Предварительно закодировав информацию, страницу машинописного текста, «Топхэт» засовывал в карман плаща пачку «Беломора», садился в «букашку» или «червонец» — номера троллейбусных маршрутов, проходящих мимо американского посольства на Садовом кольце. Стоило троллейбусу поравняться со зданием дипломатической миссии США, агент нажимал нужную кнопку, и… игра сделана! Поди попробуй запеленговать — да никогда!

Лишь в редчайших случаях «Топхэт» производил тайниковые закладки. При этом магнитные контейнеры он изготавливал собственными руками и лично закладывал их на традиционных маршрутах передвижения своих операторов из ЦРУ.

Что касается выемки контейнеров, то эти операции никогда не были для предателя в тягость. За контейнерами он не шел — летел на крыльях: деньги-то по радио не примешь! И хотя, ох, и не генеральское это дело изымать тайники, но разве можно отречься от денег? Нет, не отрекаются любя…

Впрочем, справедливости ради надо отметить, что вознаграждение Полякову (по его же собственному предложению) ЦРУ редко выдавало ему валютой или рублями. За 25 лет порочной службы англосакские хозяева выплатили Полякову в общей сложности около 90 тысяч рублей (цены 1960-х).

Кроме наличных, вознаграждение «Топхэту» чаще выдавалось в виде ювелирных изделий из драгоценных металлов с бриллиантами; уникальными столярными инструментами и рыболовными принадлежностями. Потому что всё свободное от шпионажа время Поляков что-то строгал, пилил, мастерил либо ловил рыбу. К слову, он 20 лет занимал должность председателя Общества рыболовов и охотников Москвы…

* * *

Свидетельствует полковник Черкашин:

«Поляков — один из многих американских агентов, которые были раскрыты и осуждены после вербовки Эймса и Хансена в 1985 году — в “год шпиона”. Однако его место особое в этом трагическом и страшном списке, поскольку никто другой из остальных не занимал столь высокого положения в иерархии советского разведывательного сообщества и никому так долго и так эффективно не удавалось шпионить в пользу нашего противника.

Случай с Поляковым уникален, поскольку ему удалось, сотрудничая с ФБР и ЦРУ, избежать ареста в течение двадцати пяти лет. Разумеется, это к вопросу о профессионализме работавших с ним сотрудников спецслужб США и неэффективности наших органов государственной безопасности».

* * *

Бывший американский спецслужбист Пит Эрли в одной своей публикации утверждал, что «Топхэт», будучи задержанным, попросил доставить его на прием к председателю КГБ СССР Виктору Михайловичу Чебрикову, которому якобы в беседе с глазу на глаз поставил условие: он чистосердечно рассказывает всё о своих «деяниях», а Комитет не преследует его семью.

Можно смело утверждать, что версия Эрли — не более чем трогательная святочная сказочка, ибо в те времена изменнику путь был заказан везде, кроме, разумеется, следственного изолятора в Лефортово и расстрельной камеры.

Да и сам ультиматум Полякова смахивает на торг, что тогда совершенно было исключено. Спецслужбы торговались, выручая своих кадровых сотрудников. Предателей никто не пытался выручить, ибо дорога у них была одна: либо в тюрьму, либо на эшафот. Правда, в XXI веке ситуация изменилась кардинальным образом, но это уже совсем другая история…

Глава тридцать первая. Лебединая песня агента «Уэй»

Предательство по кредиту

В 1974 году в советскую дипломатическую миссию в Непале на должность атташе по культуре был командирован сотрудник Первого главка КГБ СССР капитан Полещук Леонид Георгиевич.

Разведчик по профессии, авантюрист и ловелас по жизни, он угодил в «медовую ловушку», где приманкой была кадровая сотрудница ЦРУ красотка Сэнди Грэйвс.

Опытная обольстительница, она, требуя за любовь дорогие подарки, ввела самонадеянного разведчика в огромные траты, создав, таким образом, основу для его вербовки в качестве секретного агента ЦРУ.

По совету Грэйвс, Полещук, чтобы погасить долги, обратился за кредитом к резиденту ЦРУ в Непале Джону Беллингхэму. Сделка состоялась: американец ссудил Полещуку $10 тысяч, взамен получив дубликат ключа от сейфа резидента КГБ в Катманду.

В 1975 году, перед возвращением Полещука в Союз, Беллингхэм письменно оформил его вербовку, присвоил ему псевдоним «Уэй», вручил комплект шпионского снаряжения и крупную сумму советских денег.

Однако, прибыв в Москву, Полещук немедленно избавился от экипировки, вычеркнул из памяти свои «непальские прегрешения», решив никогда более не иметь дел с американцами.

…Холодная война продолжалась, и в феврале 1985 года Полещук, теперь уже подполковник, вновь оказался на переднем крае невидимого фронта, став заместителем главы резидентуры КГБ в Лагосе, столице Нигерии.

Аппетиты Полещука, как всегда, опережали его карьерный рост — денег двурушнику, погрязшему в разврате, опять не хватало.

Основательно поиздержавшись, Полещук вспомнил, что он не только заместитель резидента КГБ, но и секретный агент ЦРУ. «Не беда, — успокоил он себя, — что я 10 лет не выходил на связь, мало ли, не было возможности!»

Решив, что повинную голову американский меч не сечет, Полещук бросился в посольство США, где был встречен с распростертыми объятиями.

В Нигерии обоюдовыгодное сотрудничество длилось около полугода и должно было продолжиться в Советском Союзе.

Разведчик «глубокого прикрытия»

В июле