Самойловы-2. Мне тебя запретили - Инна Инфинити

Я замечаю в глазах Джексона озорной огонек, будто для него все происходящее — азартная игра. Он нагло спускает ладонь с моей талии на ягодицу.

— Да, Райан, отлично! — восторгается Луи. — Натали, ты как будто деревянная. Больше страсти, больше секса! Давайте, ребята, покажите мне, как вы хотите друг друга.

Капитал Америка склоняется к моей шее и проводит по ней носом, заставляя охнуть от неожиданности.

— Супер! — радуется Троцци.

— Боишься меня? — шепчет мне на ухо.

— Еще чего.

Я чувствую себя, как никогда неуютно. Этот парень полностью завладел ситуацией и не дает мне пространства для маневра.

— Да что ты вцепилась так в его плечи? — недовольно кричит мне Луи. — Положи руки ему на задницу.

Черт.

Послушно перевожу ладони на мужские ягодицы.

— Натали, откуда такой страх? Ты девственница, что ли? — продолжает возмущаться Троцци.

Джексон глухо смеется мне на ухо.

— Серьезно? Девственница? — тихо спрашивает с издевкой.

Со всей силы щипаю его за задницу.

— Ай!

— Нет, это никуда не годится, — категоричен Троцци.

Я резко отхожу от Джексона на шаг и делаю несколько глубоких вдохов.

— Натали, с тобой точно все хорошо? — обращается ко мне Луи. — Ты здорова? У тебя ничего не болит?

— Все в порядке.

— Ты как будто сама не своя. Соберись, дорогая. — Переводит взгляд на Джексона. — Райан, ты все правильно делаешь.

Меня не задевают комментарии Троцци, это норма на съемках. Бывало и похуже. Но я действительно не могу собраться и изобразить необходимую камере страсть.

— Давайте поменяем позу, — командует Луи. — Райан, ложись вон туда, — указывает на антикварную кушетку. — Натали, сядь на него сверху.

Мне уже приходилось сниматься в таких ракурсах с мужчинами-моделями. Дискомфорта я никогда не испытывала. Возможно, потому что практически все мужчины-модели — геи, а Райан гетеросексуал и не скрывает своей похоти. Но, с другой стороны, меня хотят 90% гетеросексуальных мужчин земли, показал один из недавних опросов. Мне не привыкать.

Сажусь на Райана сверху, как указал Троцци, и склоняюсь над парнем, облокотившись руками на подлокотник кушетки. Капитан Америка тут же торопится положить ладони мне на ягодицы, хищно при этом улыбаясь.

— Ты как сопливый подросток, которому первый раз в жизни дали полапать женскую задницу, — ехидно замечаю, пока фотографы занимают новые позиции.

Мне тут же прилетает легкий шлепок.

— Это тебе моя маленькая месть за то, что ты меня ущипнула.

В груди тут же вспыхивает возмущение. Я уже на полном серьезе готова залепить этому хаму пощечину, как Троцци дает команду:

— Снимаем!

Раздаются щелчки фотокамер.

Изо всех сил стараюсь изображать страсть и желание. Еще ниже склоняюсь к актеру и почти касаюсь его губ своими, слегка прикусываю парню подбородок. Джексон приподнимается к моей груди, проводит кончиком языка по ключице, я запрокидываю голову назад.

— Натали, у тебя испуганное выражение лица, — подает голос Троцци, и щелчки камер тут же прекращаются.

Джексон с обреченным вздохом «да сколько можно» валится обратно на кушетку. Я отползаю на другую сторону, едва сдерживая слезы. Давно у меня не было таких провалов.

— Натали, давай поговорим? — ко мне приближается Луи.

Я послушно поднимаюсь с места и отхожу к окну вслед за режиссером.

— Детка, ты точно в порядке? — участливо спрашивает.

— Да.

— Ты как будто боишься Райана.

— Я не боюсь его.

— Тогда в чем дело? Это ведь далеко не первый раз, когда тебе нужно показать на камеру, как ты хочешь мужчину.

— Не первый, — соглашаюсь. — Но почему-то у меня не получается.

— Ты нервничаешь?

— Нет.

— Может быть, ты голодна? Или хочешь пить?

— Нет.

— У тебя сложный период в жизни? Ты о чем-то сильно переживаешь?

— Нет! — отвечаю с раздражением. Меня бесит его участливый тон.

— Натали, у нас не так много времени. Возьми паузу на пять-десять минут и возвращайся.

Я молча разворачиваюсь и направляюсь в ванную комнату. На этой вилле даже в туалете все антикварное. Закрываюсь на замок и подхожу к зеркалу 19 века.

— Соберись, тряпка! — рычу своему отражению.

Открываю старинный кран и смотрю на бегущую в белую раковину воду. Есть только один способ изобразить на камеру необходимую страсть. И он мне чертовски не нравится. После съемок я снова закроюсь в номере отеля и буду полночи выть в подушку от слез и боли.

Но, кажется, у меня сейчас нет другого выхода.

Закрываю кран и возвращаюсь на съемочную площадку.

— Я готова, — громко объявляю.

— Детка, я замерз без тебя, — произносит ноющим тоном Капитан Америка.

— Давайте попробуем ту же позу, — командует Троцци.

Не обращая внимание на ироничные слова Райана, сажусь на него верхом и облокачиваюсь руками на подлокотник.

— У меня в отеле сегодня вечером тусовка. Я в Милане с друзьями. Приходи, повеселимся, — говорит, пока фотографы не начали снимать.

— Я не люблю тусовки, — сухо отвечаю.

— На старт, внимание, марш! — отдает команду Луи, и тут же раздаются щелчки.

Фокусируюсь на лице актера, но не вижу его карих глаз и светлых волос. Я представляю лицо совсем другого парня. Вилла превращается в яхту, а антикварная кушетка в большую кровать.

— Просыпайся, — забираюсь на Лешу сверху и толкаю в бок.

— Будильник еще не звенел, — сонно бормочет.

— Я твой будильник, — склоняюсь над ним и целую.

— Наташа, я хочу спать.

— А я хочу тебя.

Леша смеется сквозь сон и обнимает меня за талию, прижимая к себе.

— Ненасытная.

— Ага.

Резким движением Леша переворачивает меня на спину и, оказавшись сверху, тут же принимается покрывать поцелуями мою шею.

— Да! Супер! Это то, что нужно! — врывается в сознание голос Троцци. — Натали, ты молодец.

Делаю глубокий вдох и шумный выдох. Яхта вновь становится виллой, кровать антикварной кушеткой, а Леша Райаном. Быстро слезаю с актера и отползаю на другой край.

— Получилось просто отлично! — продолжает восторгаться режиссер. — Райан, Натали, 15 минут перерыв и продолжим.