Бродяга - Дмитрий Кружевский

– Вы куда-то торопитесь, гамма семь? – Лайм с легкой улыбкой посмотрела на смутившуюся девушку. – Лекция вроде только началась, сейчас все объясню.

Она положила металлическую горошину на кафедру и легонько нажала на нее указательным пальцем, вдавливая в поверхность.

– Для активации зонда нужно подать на него импульс определенной частоты. В полевых условиях это делается при помощи специального пускового устройства ПРГ-7, изображение которого вы можете видеть на доске, однако здесь я воспользуюсь своей кафедрой.

Горошина вдруг стала разбухать, одновременно наливаясь огнем, и буквально через пару мгновений над поверхностью кафедры повис небольшой шар, светящийся изнутри бледно-красным светом.

– Структурированный плазмоид. – Лайм провела рукой над поверхностью зонда. – Холодный, если вам интересно, так что можете не бояться. По сути, это не чистая плазма, а определенная конфигурация полей, собранная в видимое глазу полевое образование…

– Что-то типа обычных плазмоэкранов, – раздалось откуда-то с задних парт.

– Ну, сравнение не совсем корректное, структура тут совсем другая, но в принципе похоже. – Лайм активировала свой запястник и с улыбкой посмотрела на сидящего напротив нее за передней партой кадета. – А теперь, дельта четыре, я хочу, чтобы вы помогли мне с одним маленьким экспериментом. Встаньте, пожалуйста, у двери аудитории и помашите руками над головой.

Парень удивленно вскинул брови, однако послушно поднялся. Подойдя к двери, он с некоторой опаской уставился на подлетевший к нему шар зонда, затем нерешительно взмахнул руками над головой, словно отгоняя невидимых мух.

Лаймалин сдержала рвущуюся на лицо улыбку и, отведя зонд немного в сторону, скомандовала:

– Всем внимание на доску.

На экране появилось размазанное оранжевое пятно, шевелящее толстыми отростками и мало чем напоминающее человека. Внизу побежали ярко-синие строчки букв: биологически активный объект, класс возможной угрозы – три. Лайм заставила изображение застыть и, кивком головы указав кадету на его место, повернулась к классу.

– Итак, как вы видите, семьдесят шестой выдает минимальную информацию о найденном объекте. Однако даже такой информации чаще всего хватает, например, в случае поиска человека…

– Извините…

– Да, Алексеева?

– Но как этот зонд может помочь отыскать человека, например, в лесу. Там ведь множество биологических объектов, на экране же будет сплошное пятно.

Лайм вздохнула и жестом приказала вскочившей девушке сесть.

– Для этого, собственно говоря, и нужен оператор. Именно он калибрует сеть, задавая каждому зонду нужный параметр. Например, один можно настроить видеть биологические объекты с определенной частотой температур, другой – объекты определенного диапазона величины, ну и так далее. То есть создается этакая паутина, в которой каждый такой зонд несет одну строго выверенную функцию. И вот тут надо заметить, что количество и качество получаемой от «паутины» информации напрямую зависит от мастерства оператора, от того, насколько точно он задаст параметры сканирования. Кстати, время существования такого зонда всего лишь чуть больше часа…

– А если получаемой информации недостаточно? Ну, нашли мы нужный объект, а что с ним, понять не можем.

Лаймалин перевела взгляд на задавшего вопрос симпатичного черноволосого парня, пару секунд его рассматривала, затем понимающе кивнула и пробежалась пальцами по кафедре. Экран доски моргнул, и на нем появилось изображение приплюснутого диска.

– СИЗ-47 «Скат» – средний зонд класса разведчик…

* * *

Звонок заставил кадетов буквально сорваться с места. Не прошло и пяти минут, как аудитория опустела. Лайм отключила доску и, расстегнув молнию форменного пиджачка, с упоением потянулась. Осталась еще пара занятий, после чего можно будет вернуться на аэродром и наконец-то поднять в небо своего «зверя». Девушка мечтательно улыбнулась. В последние месяцы приходилось больше торчать в аудиториях, читая нуднейшие лекции, чем проводить занятие с пилотами. Впрочем, это было понятно: преподавательского состава в академии не хватало. К счастью, пока справлялись, да и кадетов за последние годы стало куда меньше. После последнего набора пришлось даже законсервировать пару казарм до лучших, так сказать, времен. Грустно. Лайм вздохнула. Академия стала для нее настоящим домом, и было больно наблюдать за ее медленным увяданием. Оставалось только надеяться на лучшее. Можно было, конечно, перейти во внутрисистемный патруль или, как некогда Кир, податься в свободные, но что-то ее постоянно останавливало. Академия ведь была не просто ее домом, здесь… здесь она впервые встретила Кира, здесь зародилась ее любовь. В памяти всплыло удивленное лицо Кирилла. Тогда он так пялился на нее, что невольно вызвал раздражение. Лаймалин улыбнулась своим мыслям и покачала головой. Кто бы мог подумать, что ее кто-то сможет когда-нибудь по-настоящему полюбить. Искусственное существо – биандр. Недочеловек, недоробот – химера. Сколько раз, смотря в зеркало, она проклинала свою внешность, но это… это было еще до Кирилла. Именно он подарил ей не только любовь, он подарил ей веру в себя. Рука невольно скользнула к груди, где под рубашкой на тонкой цепочке висел потертый ментановый дельфинчик. Несколько минут Лайм сжимала фигурку, смотря перед собой невидящим взглядом, затем тряхнула волосами и направилась к выходу из аудитории.

* * *

Мембрана шлюза пошла сполохами и истаяла, пропуская внутрь закованную в скафандр фигуру.

Антон бросил быстрый взгляд через плечо, затем вновь повернулся к развернутому посреди отсека плазмоэкрану планшетки.

– Ну и что думаешь по этому поводу? Давно он тут?

– Пока непонятно, командир. – Денис снял шлем и, положив его на скамью, подошел ближе. – «Скаты» сделали только дальний облет, но уже понятно, что штуковина довольно древняя. Думаю, этому кораблю не одна тысяча лет. В некоторых местах он на ладан дышит. Например, массивные разрушения оболочки здесь и здесь. – Он провел пальцем по экрану, увеличивая поочередно нужные места и формируя под них отдельные экранчики. – Видите?

Антон понимающе кивнул: корпус корабля буквально зиял огромными дырами. Местами внешняя обшивка вообще отсутствовала, обнажая изъеденные коррозией ребра шпангоутов, рваные нитки стрингеров и лонжеронов. В некоторых местах из проломов торчали какие-то тросы, тянущиеся вдоль корпуса почти до самой земли. Мало того, огромная трещина расколола тело корабля почти на две части, змеясь меж надстройками и разбегаясь по все стороны причудливыми змейками.

– Ты прав, древность еще та. – Соболев увеличил один из экранов, пытаясь рассмотреть что-нибудь интересное среди хаоса металлических обломков, но это оказалось практически невозможно. Общее сканирование с дальнего расстояния позволило лишь получить более четкую модель чужого космолета, но не более.

– Сколько понадобится на полное внешнее сканирование?

– Часа четыре, не меньше. Больно он здоров, а «скатов» на облет всего три штуки поставили. – Денис с легким вздохом опустился на скамейку, вытягивая ноги. – Тяжко что-то, командир. Вроде и гравиокомпенсатор исправен, а такое впечатление, словно что-то давит. Думал, только у меня, но некоторые ребята тоже жалуются.