Не прячьте ваши денежки - Варвара Клюева

Мне уже доводилось видеть убитых. Более того, не прошло еще и двух суток с тех пор, как я обнимала еще теплый труп Романа. Но никогда еще человека не убивали у меня на глазах. То же можно сказать и о Леше с Генрихом. Оцепенев, мы в ужасе смотрели на распростертого у наших ног Евгения. Только сотрудник Кузьмина оказался на высоте. Он рванулся вперед, к Елене, которая поднесла к своему виску пистолет. Но три соляных столба, в которые мы обратились, и мертвец на полу лишили его рывок должной стремительности.

Елена отскочила к стене и направила пистолет на нас.

— Стоять! Назад!

Возможно, парень не дрогнул бы под наведенным на него пистолетом. Но в том-то и дело, что пистолет был наведен не на него, а на меня. Помедлив долю секунды, оперативник подчинился.

— Вообще-то стреляться мне необязательно, — объявила Елена. — Я уже приняла яд. Но пока он не начнет действовать, ни один из вас не двинется с места. Меня не вдохновляют капельница и промывание желудка. А еще меньше — то, что за ними последует.

Сделав это безадресное заявление, она обратила взор на меня.

«Батюшки, да она душевнобольная!» — мысленно ахнула я, увидев точки зрачков, которые почти терялись на фоне светлых кружков с черной линией по краям.

— Значит, ты и есть Варвара? Никогда бы не подумала! Твоя недоразвитая сестрица хотя бы миловидна, а ты… страхолюдина! Надо же, из-за такой мартышки все рухнуло!

Я пожала плечами.

— Ну, насчет страхолюдины — это спорный вопрос. На мой взгляд, твоя внешность отстоит от идеала куда дальше. Да и какое имеет значение, уродина я или красавица? Ваши карты могла спутать хоть баба-яга, была бы голова на плечах.

— Ха! Умной себя мнишь? Знаем мы это жалкое утешение никому не нужных старых дев!

Поняв по моему лицу, что с этой стороны меня не проймешь, она изменила направление удара.

— Ты — просто самодовольное ничтожество! Да если бы не слепое везение не обезьянье отродье на крыше, не эта глупая крашеная курица из центра, мы бы тебя знаешь куда послали? Думаешь, ты все угадала, да? Ни черта ты не угадала! Это я! Я все придумала, а не Женя. У Жени не хватило бы фантазии. Он всего-то и хотел, чтобы жиголо Цыганков уговорил идиотку-американку вложить деньги в наш центр. Расплатиться с долгами — о большем он не мечтал. Сизиф мой несчастный! Снова карабкаться на чертову гору с чертовым камнем, чтобы потом все рухнуло в одночасье к чертовой бабушке! Когда его милашка Людмила проболталась о миллионах, плесневеющих в швейцарской жестянке, я решила: хватит, мы должны заполучить их, вырваться из этого вонючего хлева, где всех нас доят или стригут, как баранов, и зажить по-человечески в цивилизованной стране. Я имею на это право, черт побери! Я молода, красива и талантлива. Да, талантлива! Даже ты, убогая, это признала, мне Женя говорил.

Сначала я решила, что ослышалась, но в следующую секунду меня осенило:

— «Выше голову, сеньоры» — твоя пьеса?

— А ты думала — чья? И я написала ее всего за три дня! Сразу, как только услышала о миллионах и сообразила, как до них добраться. Весь замысел от начала до конца — мой. Женя считал его слишком сложным. Ему казалось, что будет достаточно устранить тебя и окрутить твою слюнявую Веронику. Он попытался столкнуть тебя с лестницы и испортил тебе тормоза, но я в его затею никогда не верила. Твоя смерть ничего не решала, ведь никто не гарантировал, что Вероника влюбится в Женю. Эта дуреха уже увлеклась жеребчиком Романом, да и с Людмилой подружилась, прямо не-разлей-вода. А та вцепилась в Женю, как тонущая кошка. Очень нужны Веронике разборки с брошенной бабой, да еще подругой! Но Женя отказался от своего плана, только когда узнал от Людмилы о ключе. Куда ты его спрятала, кстати?

— Отдала на хранение знакомому ирландскому волкодаву. Что же у вас не хватило терпения дождаться, пока меня арестуют и Вероника поднесет его вам на блюдечке с голубой каемочкой? Разве не в этом состояла суть твоего замысла?

— При нашей милиции дождешься! Мы им тебя, можно сказать, под нос сунули, а что в итоге? И кто мог предвидеть, что кузина так по-собачьи тебе предана? Она отказалась поверить в твою виновность, даже когда увидела Романа с ножом в груди через каких-нибудь пять минут после того, как он вышел тебе навстречу. А ведь больше подозревать ей было некого. Я сидела рядом, держа ее за руку, только на минутку отлучилась в прихожую — вынуть пластинку из щели перед кнопкой, мешавшую открыть замок. А Женя, по ее святому убеждению, сидел дома, заливал горе водкой. Как тебе удалось ее так выдрессировать, а, мартышка?

— Тебе не понять. Скажи лучше, куда вы ее спрятали? — спросила я и тут же мысленно себя отругала. Моя визави смотрела на меня с такой жгучей ненавистью, с таким изматывающим постоянством старалась меня задеть, что сомнений быть не могло: она получит огромное удовольствие, оставив меня в мучительном неведении.

Однако после секундного колебания спятившая драматургиня вдруг сменила гнев на милость.

— Совсем недалеко отсюда. Пойдем на балкон, я покажу тебе дом.

— Не ходи, Варька! — вырвалось у Генриха, который сразу почуял недоброе.

— Стоять! — Она схватила меня за руку, дернула к себе и ткнула стволом пистолета в мой шейный позвонок, потом отпустила руку и вцепилась в плечо. Только шевельнись, и ей конец! Вперед, мартышка, на балкон!

В минуту опасности мои мозги работают со скоростью счетчика Гейгера-Мюллера в зоне реактора. На полпути от порога комнаты к балкону четыре шага — я уже поняла, что задумала эта сумасшедшая баба.

Яд — блеф. Убив брата, она собиралась застрелиться, но у нее не хватило духа быстро нажать на спусковой крючок. Однако тюрьма, очевидно, пугает ее больше смерти. Сначала она заговаривала зубы, надеясь выиграть время и набраться решимости. Потом, распалив в себе ненависть, возжаждала и моей смерти. Но если бы она застрелила меня там, в прихожей, у нее могли выбить из рук пистолет прежде, чем она покончит с собой. Чтобы времени наверняка хватило на два выстрела — в меня и в себя, — ей нужно было отойти от остальных на некоторое расстояние. А может быть, она поняла, что убить себя таким способом не в состоянии, и собиралась, убив меня, выброситься с балкона.

Мы приблизились к широкой застекленной лоджии. Я переступила порог и остановилась, Елена автоматически наступила на порог. Чем выше находится центр тяжести предмета или человека, тем меньше его устойчивость. В этом смысле у меня перед ней было явное преимущество. При ее росте, каблуках и высоте порога она должна потерять равновесие от любого толчка.

Резко присев, я одновременно с силой дернула за руку, державшую меня за плечо. Все дальнейшее уложилось буквально в одно мгновение.

Выстрел. Звон посыпавшегося стекла. Бешеный топот трех пар ног за моей спиной. Белые пальцы, судорожно впившиеся в утыканную осколками раму. Белое лицо, повернутое ко мне. Безумные белые глаза с траурным ободком вокруг радужки.

— Стерва!