Сверх отпущенного срока - Екатерина Островская

Алексей смотрел на Аню и не мог понять, верит ли та ему.

— Почему в очередной раз? — задала совсем не тот вопрос, которого он ожидал, девушка.

— Потому что уже уцелел однажды, когда погибли все, кто был рядом… Понимаете, я ведь тоже был в Чечне. Недолго. Но это были самые первые дни…

В тот момент что-то сверкнуло в его мозгу.

— Аня, а ваша фамилия Белова, кажется?

— Да.

— Ваш отец, полковник Белов, был начальником штаба мотострелковой бригады?

— Да, — совсем тихо произнесла девушка.

— Дело в том, что я был с ним, когда… Вы, конечно, не поверите, но…

— Я верю. Я в первом классе училась, когда вы приходили к нам школу и выступали на вечере, читали стихи Есенина, Пушкина… Вы были в военной форме. А я и не дышала даже, потому что мне вдруг показалось: принцы в сказках именно такие — высокие, тонкие, широкоплечие.

— Точно, выступал. А одна учительница потом попросила меня драмкружок организовать. Теперь я понимаю, что это была ваша мама.

— Да. Она к вам в госпиталь ездила, а когда вернулась, сказала, что вас бог сберег.

— У нее были красивые волосы — цвет необыкновенный, золотой.

— Мама поседела в один день. Вернулась из Ростова уже белая. И никогда потом волосы не красила. Я очень плакала по отцу, но, узнав, что в живых остался один рядовой Дальский, тот самый актер, обрадовалась. Года через два наш класс повезли в детский театр. Мы смотрели сказку «Двенадцать месяцев», и моя подруга, тоже влюбленная в вас, стащила со стены вашу фотографию. Потом я ее выменяла у нее, отдав духи «Нина Риччи», которые мне брат подарил. Но это много позже было, в девятом классе, подруга уже в Джонни Деппа влюбилась… Ой, что это я? Ведь вы сказали маме тогда, что отец был ранен только…

— Да, был ранен. Его при мне с вокзала вынесли. Хотели убить, но не убили. Я думаю так, потому что других раненых чечены добивали на месте. Меня вот оставили. Полагаю, и вашего отца тоже. Но вряд ли для демонстрации великодушия. Вероятно, хотели, чтобы я вернулся к своим и рассказывал всем о силе их духа. Ну, что вроде бы победить их нельзя.

Алексея снова начало колотить. Аня поднялась со стульчика и присела на диван, поправляя плед и одеяло.

— Когда я приехала в вашу резиденцию… то есть в дом Потапова… со мной начал беседовать Герман Владимирович. И тут зашел Максим Михайлович. Я увидела его и растерялась, потому что подумала сначала, что это вы…

— Аня, я сейчас развожусь с женой, — вспомнил Дальский и попытался подняться, но девушка не позволила ему даже голову оторвать от подушки. — Документы поданы, на днях будет принято решение. А может, нас уже развели. Жена не против, так как у нее теперь другой. Квартира ей остается…

— Спите, — шепнула девушка.

Он закрыл глаза и сразу вспомнил, как полковник Белов за несколько минут до боя протянул ему пластиковый стаканчик с водкой. Алексей выпил тогда эти горькие сто граммов. Но оказалось — не водку, а эликсир бессмертия.

Все стихло в мире. Засыпая, он почувствовал, как Аня коснулась губами его виска и потом осторожно легла рядом поверх одеяла, обняв его.

Утром, умываясь, Алексей подумал, что Аня так и не сказала ему слов о любви. Хотя, если подумать, призналась, что ей нравился актер Дальский и она даже выменяла его фотографию у подруги-клептоманки на дорогие духи, подарок брата, между прочим. Еще сравнила его с принцем. Потом легла рядом. Но ведь ничего не было…

Завтракая, они договорились о том, что в резиденцию Потапова возвращаются не вместе. Вернее, так Аня решила, отказавшись даже от предложения ехать с ним и выйти где-нибудь на дороге, не доезжая с полкилометра.

Надевая в прихожей пальто, Дальский незаметно поправил «Беретту» в кармане.

— А я сразу почувствовала какой-то подвох, — улыбнулась Аня, явно вспомнив что-то. — Потапов попросил меня подровнять его прическу. А потом гляжу — у хозяина не моя стрижка. Подумала: показалось…

— Я люблю тебя, — сказал Алексей. Привлек к себе девушку и поцеловал.

Она не пыталась отстраниться. И даже ответила ему. Но поцеловала осторожно, робко.

Потом открыла дверь на площадку, напомнила:

— Не забудьте телефон включить.

— Я люблю тебя, — повторил он.

Обернулся и увидел спускающуюся по лестнице даму с собачками. Два мопса, переваливаясь на кривых лапках, спрыгивали со ступеньки на ступеньку.

— Привет, — кивнул Дальский всей троице.

У дамы отвисла челюсть: она, видимо, сразу узнала, кто перед ней.

Алексей пропустил собачек и их хозяйку, достал из кармана телефон, включил и сразу увидел список непринятых вызовов. Набрал номер Федотова, чтобы предупредить, что в офис не поедет.

Какое-то время на звонок никто не отвечал. Потом раздался писклявый голос:

— Ну, кто там спать мешает? Что за дела, блин?

Тут же включилось приглушенное возмущение Бориса Борисовича:

— Ты что чужой телефон хватаешь, дура!

— Кхе, кхе… — отозвался на вызов Федотов. — Доброе утро, Максим Михайлович. Что это вы запропали? Вся полиция города мой «Пассат» ищет.

— Раз полиция, значит, не сомневаюсь, что не нашли. Есть новости?

— За ночь практически никаких. Но «Форбс» опубликовал список самых богатых людей мира. Поздравляю с девятым местом.

— Сам-то на каком? — поинтересовался Дальский, начиная спускаться по лестнице.

— Куда уж мне… — притворно вздохнул Федотов. — Я и в российский топ-сорок с трудом пролез. На тридцать втором месте.

— Ладно. Я сейчас домой еду. — Дальский прервал звонок.

И тут же телефончик запиликал. На связи был Викентий Андреевич.

— Максим Михайлович, разве так можно…

— Знаю, знаю, вся полиция Москвы ищет голубой «Пассат», — перебил Алексей. — Я уже еду домой и скоро буду. Встречать меня не надо.

Сунув мобильник в карман, Дальский вышел в утренние сумерки. Во дворе было скользко. Вчерашние лужи за ночь приморозило, и приходилось балансировать на дорожке, ведущей к припаркованным машинам.

«Топ-фоти! — с раздражением подумал Алексей. — А песком дорогу посыпать некому. Если деньги всех этих, из топ-фоти, сложить, получится сумма, превышающая золотовалютный запас. А ведь есть и такие, у кого, может, и есть миллиард, но они скрывают, а тех, у кого до миллиарда чуть-чуть не хватает — еще больше… А скромных валютных миллионеров сколько? Если подсчитать всех, то богаче России нет страны на свете. А как народ живет!»

Дальский остановился, потому что вспомнил, как Нина совсем недавно жаловалась на безденежье… Нет, она жаловалась на то, что муж получает гроши, а в рекламе «Бистрофака» сниматься отказывается. Но это было очень давно. Теперь все будет иначе. Именно сейчас начинается его новая жизнь.