Австрийская площадь, или Петербургские игры - Андрей Евдокимов

— Ну как, готово? — спросил Собчак, протягивая Степанову руку.

— Все на уровне, — ответил Степанов и отодвинулся в сторону так, что Петр оказался лицом к лицу с мэром. — Вот, Анатолий Александрович, — мой друг, знаменитый журналист Рубашкин…

Петр всегда определял отношение человека к себе по его рукопожатию. Рука Собчака была ни жесткой, ни мягкой, — она была никакой.

— Очень приятно, вы ведь работаете в…

— В «Невских вестях», — машинально продолжил Петр.

Искорка интереса мелькнула в глазах мэра, но тут же сменилась вежливой улыбкой

— Да, конечно, Ефремов вас очень ценит. Следует особо поощрить Юрия Григорьевича за инициативу нас познакомить. Надеюсь на долгое сотрудничество — я скажу, чтобы вам выписали постоянный пропуск в мой секретариат. Я всегда помогаю нашей демократической прессе, а сейчас, в сегодняшних условиях, неформальные контакты с ведущими журналистами особенно важны.

Петр хотел возразить, что он вовсе не ведущий и тем более не знаменитый, а Ефремов никак не мог отзываться о нем хорошо. Но ответ вовремя не сложился, и он только благодарно улыбнулся. Степанов незаметно тронул его за локоть и сказал, обращаясь к Собчаку:

— Пойдемте, Анатолий Александрович, посмотрим.

Петр почувствовал себя лишним и у дверей зала, где они со Степановым уже были, свернул вбок. Не зная, куда деться, зашел в первую попавшуюся комнату с двумя напольными зеркалами и глубокими креслами вокруг тяжелого овального стола.

Он курил уже третью сигарету из взятой у Степанова пачки, когда в комнату заглянул Яковлев.

— Ты что здесь делаешь? — искренне удивился он, заметив Петра.

— Шел по улице, сзади машина, очнулся — сижу и в галстуке, — пошутил Петр, вставая навстречу. Они не виделись несколько лет, но никакого стеснения между ними не возникло — слишком необычным было их знакомство почти пять лет назад. Яковлев работал тогда главным инженером какого-то жилищного треста и среди претендентов на руководящие кресла всерьез никем не котировался. В 93 м, когда Яковлев неожиданно стал первым заместителем мэра, многие удивились. Многие, но не Петр, хорошо помнивший, с каким азартом и ожесточением Яковлев боролся за победу на выборах в Ленсовет и как ловко устроил, что о его неудачной попытке заняться политикой все забыли.

— Хорошо, что я тебя встретил, — есть вопросы, — сказал Яковлев, усаживаясь рядом и приветливо улыбаясь. — Да, вопросы есть…

— Давай!

— Ну, не сейчас же. Хорошо бы встретиться в неформальной обстановке. Кстати, ты же хорошо знаешь наших журналистов — кто из них потолковее?

— Кого ты имеешь в виду — газетчиков, телевизионщиков?

— Ну-у, вообще, — неопределенно протянул Яковлев, — тех, кто занимается городом.

— С 5-го канала — Дегтерев, он сейчас ведет цикл «Реформа и власть», Потапенко из «Невского времени», Горшков — из «Смены», да мало ли…

— Давай пообедаем на следующей неделе. Позвони- я дам тебе прямой телефон. — Яковлев написал номер на визитной карточке и протянул ее Петру.

— Пойдем, а то все выпьют.

— Без нас не начнут, — ответил Петр.

По пути Яковлева то и дело останавливали. Петру надоело здороваться с незнакомыми, и он поспешил в главный зал, уже заполненный гостями.

— Куверт поправь, бестолочь, — услышал Петр голос Степанова. Обернувшись, он увидел, как ошалевший официант бросился к столу.

— Вот ты где! — обрадовался Степанов. — А я думаю — куда пропал?

— Простите, Юрий Григорьевич, все поправил, — на лбу подбежавшего блестели капельки пота.

— Убери этого лохматого, Васильич, а то в тарелки волосьев насыплет! раздраженно сказал Степанов, но тут же улыбнулся проходившему мимо худощавому человеку.

— Здорово, Паша! Как себя чувствуешь, именинник?

— Все шутишь? Гляди, Юра, дошутишься, — ответил тот и отвернулся.

— Кто это? — спросил Петр.

— Ты что, Пашу Кошелева не знаешь? — удивился Степанов.

— Тот самый, кагэбэшник?

— Ну, кто об этом теперь вспомнит! Он уже давно на гражданке.

Кошелев выглядел озабоченным и усталым, но сбившийся на лоб светло-каштановый чубчик и смешные усы придава тить не напомню, — с неожиданной злостью сказал Степанов, но, повернувшись к Петру, улыбнулся: Неужели при том для старого кореша не хватит, другана под дождем оставлю?

Завывая сиреной, машина на скорости круто свернула с моста в темную от нависших ветвей аллею и через двести метров осадилась перед раздвигающимися створками белых ворот. Через минуту Петр входил в правительственную резиденцию на Каменном острове, известную как «спецобъект К-2». Не задержавшись в вестибюле, Степанов завернул в длинный коридор.

— Васильич, — уважительно обратился он к неторопливо подошедшему метрдотелю, — организуй нам по-быстрому закусить. И познакомься: Петр Рубашкин, мой личный почетный гость. Отведи его потом к нашей новенькой, вели причесать и погладить. Водилу накорми и отправь за моим костюмом, пусть по дороге заскочит к Алику, возьмет все для моего друга и скажет, что я прошу.

Васильич цепко оглядел Петра:

— Рост пятый, размер 52, обувка на сорок два, лучше с половиной… Все так?

— Да, — ответил Петр и вслед за Степановым вошел в небольшую комнату. Три официанта опрятно накрыли и гуськом ушли, последний закрыл за собой дверь.

— Сперва рыбки, потом выпьем, закусим и снова нальем, — сказал Юра. Меня ум ли ему чуть-чуть легкомысленный вид. Светлые глаза, один из которых едва заметно косил, смотрели как бы сквозь собеседника.

Тут ожили динамики, в зале стихло, раздался голос Собчака. Петр не слушал — думал о своем. Понял, что речь закончилась, по мгновенному оживлению.

«Опять будет про квартиру», — раздраженно подумал Петр, услышав в трубке голос жены. Уже второй месяц Катя надоедала разговорами о продаже квартиры. Она даже нашла какое-то агентство. Петр сходил туда и с первых слов понял, что попал к жуликам. Давать объявление он не хотел — слишком много жутких историй печатали газеты о тех, кто попадался на хитроумные уловки и оставался ни с чем.

— Я же говорил, что не возражаю. Только занимайся этим сама, — Петр, спросонья не расслышал, что сказала Катя.

— Господи, ты опять ничего не соображаешь! Сходи в ванну и сунь голову под кран. Я подожду.

— Как раз сегодня я очень хорошо соображаю. День у меня по гороскопу трезвый. — Часы на стенке давно не ходили, а свои наручные он оставил в кухне. «Сколько же сейчас времени?» — подумал он и взглянул в окно. Дом напротив был темен, а уличные фонари горели через один вполнакала. «Второй час, — решил Петр, — теперь не уснуть».