Выбери меня - Юлия Волкова

Не добившись ничего, девушка уехала в Барнаул уже насовсем. Она окончательно исчезла из жизни Павла, и теперь на него находила временами необъяснимая тоска. Тоска была сродни затмению, в такие дни он плохо соображал и ничего не помнил. Он успешно доучился в институте, но приступы тоски не позволили ему сделать карьеру. Лосин играл в нескольких театрах-студиях, перебивался с хлеба на воду, подхалтуривал на елках и презентациях, а потом начал выполнять и более деликатную работу: изображал двойников. На услуги двойников спрос возник в конце девяностых. Кто-то нанимал себе «двойника» из соображений собственной безопасности. Кто-то просто не имел возможности быть в двух местах одновременно. Несколько раз Лосин исполнял роль Юрия Костенко…

Когда Полуянов, забыв про давнишнюю вражду, однажды познакомил Павла со своей женой, он обомлел — на него смотрела юная, совсем не изменившаяся Надежда, которую теперь почему-то звали Оксаной. Лосин подумал, что это очередное затмение. Но сердце его забилось сильнее.

В отличие от Надежды, Оксана вполне благосклонно отнеслась к его ухаживаниям, и тогда Павел завел разговор об ее сходстве со своей первой любовью. «Не исключено, что это была моя сестра, — с непонятно злой усмешкой ответила красавица. — Полагаю, что юношей и девушек с нашей фамилией на свете живет достаточно. Наш папочка чрезвычайно плодовит. И что интересно — в законном браке у него детей нет».

Это объяснение очень возмутило Павла, он в него почти поверил. Получалось, что Андрей Полуянов женился на младшей сестре Надежды и теперь мучает ее. А он, Павел, — принц и герой — снова вынужден ходить кругами! К тому же он не был так обеспечен, как Полуянов. А Оксана постоянно нуждалась в деньгах — в этом отношении муж держал ее в строгости. Лосин бросился к Костенко с просьбой о денежной работе. Юрий устроил его в «элитное общежитие» санитаром, там зарплата была больше, чем у актера в театре, но и она не решала проблем Лосина. А потом черт его дернул однажды привести Оксану к себе на работу!..

То, чего он больше всего боялся, случилось. Оксана влюбилась в Костенко. Это было видно невооруженным глазом. Она зачастила на работу к Павлу, но эти визиты теперь служили только поводом, чтобы попасться на глаза Костенко. Лосин все понимал. Он надеялся, что равнодушие и холодность Костенко сведут на нет страсть Ксаночки. Но… Юрий стал оказывать ей знаки внимания! Зачем — одному Богу было известно! Ведь Костенко никогда не интересовался женщинами!

— В моей душе все переворачивалось, — с надрывом вещал Лосин. — Он всем дал понять, что у них с Ксаночкой роман. Что она — женщина его мечты. Что она скоро разведется с Полуяновым и выйдет за него. Это было невыносимо! Любимая женщина, которую я обрел после стольких лет поисков, уходит от меня к гею! Не дико ли?

— Вот вам и мотив, — тихо сказал следователь Бортко и придвинул бланк протокола поближе. — За это вы его и убили?

— Не за это! — воскликнул Лосин и осекся.

…Когда его увели, в кабинете Барсукова повисла тишина. Присутствующие старательно отводили друг от друга взгляды. Потому что здесь только что разыгрывал спектакли преступник, но предъявить ему было нечего. Оговорку Лосина следователь, конечно, в протокол внес. Но Лосин протокол не подписал. И теперь собравшиеся чувствовали себя не лучшим образом. Да что там! Дураками они себя чувствовали, вот что!

— Вы его отпустите? — нарушила молчание Саша.

— У нас нет оснований для его ареста, — пожал плечами Бортко. — Мы, конечно, можем привлечь его за лжесвидетельство, но… Что-то я не припомню, когда в последний раз такие дела в суде рассматривались. Там по убийствам-то очередь на три года. Андрей, — обратился он к Мелешко, — с Полуяновой ты сначала побеседуешь или сразу мне?

— А кто из нас страшнее? — серьезно спросил майор. — Тот и должен беседовать.

Северина Анатольевна Бурковская шла по коридорам штаб-квартиры партии «Русич» твердой и уверенной походкой. Встречные удивлением смотрели на стильно одетую, солидную даму, лицо которой было в нескольких местах заклеено пластырем. Но Северина не обращала на их удивление никакого внимания. Потому что считала их удивление пустяком по сравнению с удивлением того, кто сейчас встретит ее на пороге своего кабинета. Так оно и оказалось. Василий Петрович Чуткий застыл на месте, увидев за приоткрывшейся дверью свою возлюбленную.

— Не ждали, Василий Петрович? — весело спросила она, входя в кабинет. — А я вот решила вас навестить, так сказать, на боевом посту. Проверить боевую готовность партийного лидера нашей любимой партии. Бдит ли, трудится ли… Вижу — трудится, бдит. От трудов праведных даже побледнел.

— Ты как… здесь? — пискнул Чуткий. — Почему?

Бурковская рассмеялась, довольная произведенным эффектом.

— А где ты меня ожидал увидеть? На кладбище?

— Почему на кладбище? — промямлил генеральный секретарь. — Что-то случилось? Ты никогда сюда раньше не приходила.

— Теперь буду приходить, — пообещала она. — Каждый день. Потому что сегодня ты передаешь мне свои полномочия по партии. И в Думу баллотируюсь я. А ты уходишь в отпуск. Бессрочный.

— Ты снова за свое? — Чуткий передернул плечами. — Что за фантазии, черт подери!

— Это не фантазии, Васенька, — улыбнулась Северина. — Просто другого выхода у тебя нет. Почему же ты не спрашиваешь, что у меня с лицом? Ты как будто бы и не удивлен…

— Да… — пробормотал Чуткий. — Что у тебя с лицом?

— Споткнулась, упала, — еще веселее рассмеялась она. — Ты, Василий, хоть изредка думал бы, что творишь. Ну зачем ты так со мной поступил? Испугался, что я разнесу то, что знаю, по всему свету? Или расскажу что-то твоей жене? А ты не подумал, что сейчас я нужнее тебе, чем когда бы то ни было?

— Что ты несешь? — возмутился Чуткий. — Как я с тобой поступил?

— Сам знаешь как, Васенька, — ласково сказала Северина. — Имей в виду, что твой охранник или киллер, уж не знаю, как его назвать, тебя ментам сдал. С потрохами. Не справился он с делом, Васенька. Его очень быстро вычислили. Что-то с фантазией у тебя плоховато. Ты бы уж яду подмешал или самоубийство инсценировал. А машина — штука ненадежная. Мотор может забарахлить или руль не в ту сторону вывернется. Ты бы у меня, что ли, проконсультировался…

— Северина, опомнись! — Чуткий наконец взял себя в руки. — У тебя от сотрясения мозги набекрень съехали!

— Нет у меня никакого сотрясения, — вздохнула она. — А мозги у меня работают хорошо. В отличие от твоих.

— Ладно, садись. — Чуткий вышел из-за стола и отодвинул для нее стул. — Я готов тебя выслушать. Только поменьше эмоций, пожалуйста.

— Можно и без эмоций, — согласилась она. — Во-первых, я тебя прощаю. Потому что понимаю, что ты от страха ничего не соображал. Я даже готова забрать документы из ментовки. Это не проблема.

— Северина!..

— Ты сказал, что готов меня выслушать! — прикрикнула на него Бурковская. — Вот и слушай. Во-вторых, хоть ты и хотел моей смерти, но я твоей не хочу. И думаю, как тебя спасти. Мне наплевать, убил ты родителей своей жены или не убивал. Главное, что другим на это не наплевать. И они готовы с тобой разобраться. Ты уже решил, как этого избежать?