Мы пришли с миром... - Виталий Забирко

— Вай! — возопил скелет. — Щекотно! Гы-гы, ха-ха, хи-хи!

Он задергался и сгинул с глаз, оставив на память колышущийся обрывок нити.

Сева замер с поднятой рукой, посерел лицом, а затем длинно и витиевато выругался.

— А каково мне? — заметил я, когда экспрессивный поток ненормативной лексики иссяк.

Сева глубоко вздохнул, повернулся и посмотрел на меня долгим взглядом. Нехороший был взгляд, и глаза красные. Не выспался он в машине.

— Зачем всю ночь меня караулил? — спросил я.

— Это уже неважно, — глухо сказал он. — Началось.

— Что — началось? — спросил я в надежде, что наконец получу ответ на вопрос, на который не мог ответить сам.

— Контакт, экспансия, вторжение... Называй, как хочешь.

— А вы как это называете?

— Кто — мы?

— В «Горизонте».

Сева неопределенно повел плечами. Как он ни старался держаться, но было заметно, что исчезновение куклы-скелета выбило его из колеи.

— Никак. Мы открыли ящик Пандоры и выпустили в наш мир Бога.

— Создателя, — поправил я, припомнив объяснения Иванова.

— Нет, — покачал головой Сева. — Это когда Он вдохнул жизнь в органические сгустки первичного океана, тогда был Создателем. Войдя в наш мир, он стал Богом. Причем не Богом для всех вообще, а для каждого в отдельности. Плазмоидов у него на всех хватит, еще и останется. Сегодня заканчивается история человечества.

— Или начинается, — добавил я.

— Вряд ли, — не согласился Сева. — Самым страшным заклятием у древних египтян считалось пожелание жить в эпоху перемен. Но это были человеческие перемены, а теперь... Ты представляешь, что произойдет, когда каждый человек будет иметь своего Бога — Бога, выполняющего любые желания? Переворот в мировоззрении, ломка человеческих отношений, морали... Хаос... И даже если в конце концов наступит идиллический рай, то он будет продолжаться, пока объекту с нами интересно. А что произойдет, когда он потеряет к нам интерес? Сотрет с лика Земли?

Что будет, я тоже не представлял, но уж, конечно, не победное шествие по руинам земных городов бесконечных шеренг Буратино с бластерами наперевес. Почему-то верилось, что все будет хорошо. Как в красивой сказке со счастливым концом. Но как именно будет, я не желал думать, чтобы потом не разочаровываться.

— Меня интересует судьба человечества в той же степени, в которой человечество интересует моя судьба, — сказал я. — Сейчас я хочу знать только одно: как найти Оксану.

Сева посмотрел на меня с жалостью, как на юродивого, затем горько усмехнулся.

— Мир рушится, а тебе...

— Можно без патетики? — резко оборвал его я.

— А я не знаю, как по-другому сказать, — возразил он. — Ты знаешь? С другой стороны, может, ты и прав, и о крахе нашей цивилизации не стоит сожалеть... Что же касается твоей проблемы, то я не в силах помочь. Обратись к объекту.

— Один советует обратиться к объекту, другой... Это я сам давно понял. Как ты говоришь — у каждого будет личный Бог? Хорош у меня личный Бог, который не желает помогать! — Я потрогал висящую у ветрового стекла нитку. — Интересно, а как объект нас видел без стеклянных глаз?

— Да какая тебе разница, каким образом он нас видел? — кисло поморщился Сева. — Быть может, использовал атмосферные линзы. Давали мы ему такую информацию...

Я не поверил и хотел язвительно поинтересоваться, какую информацию они давали объекту, благодаря которой он теперь может говорить без использования динамика, но, вспомнив, как от порывов сквозняка колыхались шторы на лоджии, промолчал. Найдется у Севы и на этот случай отговорка. В конце концов звук — это всего лишь колебание воздуха.

Сева включил зажигание и тронул машину с места.

— Тебя куда подбросить? — спросил он. — С этой минуты я безработный, так что времени у меня много...

— К ближайшему банкомату. У меня денег совсем не осталось. Надеюсь, счет на карточке еще не аннулирован?

В этот раз Сева посмотрел на меня, как на идиота.

— Ты что, в самом деле ничего не понял? Кому завтра будут нужны деньги, если каждый, как ты, сможет проникать сквозь стены, в том числе и банковских хранилищ? Любой сможет беспрепятственно пройти хоть на ракетную базу, хоть в кабинет президента, узнать коды, открыть ядерный чемоданчик... Но, скорее всего, никто не будет проникать в банковские хранилища, так как объект объединит всех людей единым сознанием по своему образу и подобию, и это уже будет совсем иная цивилизация. Мы станем в его руках куклами, которыми ой будет управлять, дергая за ниточки. Это тебе понятно?

— Понятно, — кивнул я. — Вроде обещанной мне Ивановым психокоррекции. Но это будет завтра. А сегодня мне деньги могут понадобиться.

Сева запнулся, лицо его стало багровым, как перед апоплексическим ударом, и вдруг он неудержимо расхохотался. Хохотал долго, до икоты, пока я не постучал ему по спине. Это отрезвило его, он перевел дух, вытер слезящиеся глаза.

— Бери, — сказал он и открыл бардачок. — Бери все.

В бардачке лежала пачка сторублевок. Я взял ее, повертел в руках, вздохнул и сунул в карман. Десять тысяч рублей отнюдь не десять тысяч долларов, на шубу вряд ли хватит.

— Маловато будет...

— Шубы сейчас никто за наличные не покупает, — сказал Сева в сторону. — Предъявишь кассирше банковскую карточку.

Я исподлобья посмотрел на него. Подслушивал он наш разговор с Любашей и знал, зачем мне деньги. Вовсе не истерика у него была, когда хохотал.

— Только не надо меня дурачить, — неожиданно сказал Сева, — что тебя, кроме покупки шубы, ничего не интересует. Переигрываешь... Твой контракт с «Горизонтом» расторгнут, так как вчера ты был единственным, кто контактировал с объектом, а сегодня он начнет контактировать со всеми. Можешь со мной не темнить хотя бы напоследок? Не нужен ты «Горизонту», и я ему не нужен. Да и сам «Горизонт» уже никому не нужен.

В то, что «Горизонт» так легко оставил меня в покое, я не поверил и осторожно поинтересовался:

— А что думает по этому поводу Иванов?

— Иванов будет стоять на своем до конца. Сейчас он подключает к проблеме все силы Галактического Союза, но. вряд ли из этого что-то получится. Там тоже не знают, как разрешить кризис.

— А ты?

— А я выхожу из игры, — просто сказал Сева. — Я сломался.

— А я?

— А что ты? — Сева недоуменно посмотрел на меня, затем невесело хмыкнул. — Все еще не веришь, что освободился от давления «Горизонта»... Видел у Иванова в стаканчике алмазные линзы?

— Да.

— Так вот, ты теперь для Иванова такая же алмазная линза. Отработанная и бесполезная... — Сева тяжело вздохнул. — Езжай-ка ты покупать Любаше шубку. Если успеешь... Так куда тебя подбросить? К супермаркету?