Рыцарь без позывного - Бебель

и «ты совсем дурная ее по блудильням таскать?!» звучали так же лживо, как и обещания передать миледи сиру Аарону, едва тот вернется в Перекрестный замок из Живанплаца.

Но следует отдать дикарям должное — с госпожой они обходились не в пример лучше ее родного дяди. Позволяли свободно передвигаться по резиденции, исполняли любые пожелания и даже не сквернословили в ее присутствии. Аллерия же, будучи чемпионом герцогини, была единственной, кто мог свободно входить и выходить из особняка. За исключением старого аптекаря, посещавшим комнату наемника утром и вечером.

Миновав зал и пройдя мимо кабинета покойного хозяина салона, из которого доносился княжеский голос, распекавший какого-то сотника, Аллерия оказалась у искомой двери.

В залитой полуденным светом комнате вместо забористого духа винного уксуса и разномастных припарок, в воздухе витал едва уловимый аромат лаванды.

Наемник, как и прежде, лежал на большой кровати у окна. Широкая грудь мерно вздымалась, демонстрируя свежие повязки, многочисленные шрамы и развитую мускулатуру. Ощутив, как щеки заливаются краской, девушка неловко натянула сползшее одеяло и, сняв ножны, заняла место в кресле. Третий день он лежал без сознания. Третий день она проводила в его комнате свободные минуты.

Пожилой аптекарь, предоставленный главой местной гильдии, сделал все, что было в его силах. Остановил кровотечение, извлек обломки клинка, застрявшие промеж ребер, обработал раны. По его словам, любой другой уже три раза бы издох. Но Себастьян не был бы собой, не прояви свое упрямство и здесь. Вопреки неутешительным прогнозам аптекаря и мерзким мазям, которыми обмазывал его раны одноногий старик, он остался жив.

И с каждым новым днем, цвет его лица становился все румянее, а из горла то и дело доносились приглушенные хрипы да едва различимые слова на незнакомом Аллерии языке.

Былое беспокойство о его жизни уступило место успокаивающему уюту этой комнаты. Спокойное мужское дыхание, странный зеленый френч с незнакомым трехцветным гербом и тишина. Почему-то только здесь она ощущала уверенность за себя и герцогиню. Только здесь, вдыхая запахи лекарств, украдкой считая мужские шрамы и гадая об их происхождении, она чувствовала себя уютно. Впервые за долгие годы.

— Знаешь, а тебе идет... Ну, с щетиной. — обратилась Аллерия к мужчине. — Мне никогда бороды не нравились, но если немного... Выглядит мило. — тихо заключила она.

Засмущавшись, девушка быстро переключила тему разговора на общие темы. Про напуганных горожан, про запрет князя покидать дома после заката, про склянку меда с дегтем, что она купила дабы, наконец, смыть уже ненужную краску с волос.

Забавно, но она не находила ничего странного в этих беседах. Напротив, разговаривать с лежащим без сознания Себастьяном было куда проще. Во всяком случае, в этом состоянии он не обзывал ее овцой, не потешался над рыцарскими обетами и не глядел на нее глазами полными глубокой и необъяснимой грусти, так напоминавшими ей о господине.

Такие же глаза были у старого герцога. У опытного, статного мужчины, прожившего долгую жизнь. Кто-то сказал бы, что лорд Гилберте не отличился ни ратными подвигами, ни великими свершениями. Что чести дома и благоволению сюзерена он предпочитал сытых подданных и покой своих земель. Аллерия не отрицала этого.

Но те, кто знал его лично, не могли винить пожилого герцога в излишней осторожности или эгоистичности. Он и так отдал Пределу самое дорогое. Наследники пали во втором Северном походе у Калинова моста и у Грисби, брат пропал без вести во время Визжащего шторма, супруга умерла при рождении леди Жиннет.

Именно чудом рожденная на старости лет дочь стала для лорда соломинкой, удерживающей его от пропасти отчаяния. И его погибелью.

Барон Робусте, до гибели племянников не смеющий претендовать на титулы старшего брата и уже загрезивший о роли герцога, вдруг вновь оказался отодвинут в очереди наследования.

Сперва он предлагал помолвку с кем-нибудь из своих многочисленных наследников, затем, набивался в воспитатели. Наконец, после загадочного покушения на юную леди, барон предложил ей защитника из числа своих рыцарей. К всеобщему удивлению, герцог согласился.

Понимая, что преклонные годы не позволят ему оградить дочь от явных и скрытых угроз, герцог организовал праздник, приуроченный к именинам еще совсем юной леди Жиннет.

В грандиозном турнире за почетный титул, победу одержал рослый и широкоплечий рыцарь из земель Робусте. Однако, из-за номинального нарушений неких правил, ставленника барона исключили из состязания, а роль чемпиона наследницы Молочного холма досталась дочери простого домашнего гвардейца.

Склонившись перед мечом герцога, Аллерия пыталась возразить лорду, что едва закончила обучение, только-только вступила в гвардию, и вообще — едва удержалась на ногах в общей схватке, не дойдя до финала. Однако тот был непреклонен и девушка, которой едва исполнилось шестнадцать, вдруг обзавелась личным гербом и почетной должностью, которая и не снилась ее отцу.

Аллерия рьяно взялась за возложенные титулом обязанности. Дарованный герцогом надел, и пухлый кошель позволил обзавестись доспехами и мечом, достойными звания чемпиона. Госпожа восприняла защитницу за старшую сестру и часто, тайком от слуг, пробиралась к ней по ночам, дабы вместе почитать или обсудить замковые сплетни. Миледи училась у Аллерии верховой езде на любимом пони, письму у нелюбимого стюарда, и наукам у многочисленных замковых магистров, которых юная госпожа всеми силами избегала. Так и прошли ее юные годы.

Спокойная служба и эйфория от полученного титула закончились после трагической смерти лорда. Стюард замка, назначенный главным воспитателем леди Жиннет, развеял фантазии Аллерии о собственной исключительности. Титул чемпиона достался ей лишь потому, что она родом из замка, знает с какого конца браться за меч, как надевать доспех и, самое главное — она женщина. Ей можно доверять, она выглядит подобающе своему титулу и злые языки никак не смогут обвинить ее в недостойной связи с подопечной. К тому же, девушка не лишена красоты — дабы услаждать взор благородных особ, жизнелюбия, — чтобы понравится своей госпоже, и глупости — дабы быть не способной извлечь из этого выгоду. Идеальный кандидат на роль спутника розовощекой герцогини.

А для настоящей службы, есть стюард, присяжные рыцари и вся мощь Молочных холмов. Так думал покойный герцог. И ошибся.

Занявший положение регента при юном сюзерене барон, немедленно ограничил ее свободу, под предлогом все учащающихся покушений заговорщиков. Заговорщиками, конечно же, стали фигуры, наиболее верные прежнему лорду. Но сколько бы арестов не проводилось, регулярность несчастных случаев в замке не сбавлялась. Вассалы не были дураками и прекрасно осознавали положение дел, но покуда барон был щедр к сторонникам и жесток к врагам — всех все устраивало. Лишь лорды подобные сиру Грисби, ни