Стрела времени - Антон Мальцев

прежнее положение, и, казалось, потерял всякий интерес к Мамину. Дальнейший текст был по-немецки, но Алексей смог догадаться о смысле услышанного.

– Спутер, ответьте Берте, – прозвучало в радиостанции.

– Спутер на связи,– отозвался командир.

– Направляйтесь к железнодорожному вокзалу, возьмете на борт пленных.

– Принято.

***

22 июня 1941 года, дорога в районе Пугачево, 02.00.

Славка проснулся от звуков работающего двигателя. Где-то неподалеку от стога, где они заночевали с Лизой, тарахтел автомобиль. Слава растребушил колосья, и увидел на дороге фары. Вокруг темнота, поэтому свет фар был хорошо виден. Он, как прожектор, разрезал утренние сумерки надвое. Славка толкнул Лизу. Они выглянули оба. Автомобиль стоял на месте, неровно работая, чертыхаясь и кашляя. Потом совсем заглох.

Из кабины появились две темные фигуры: один – высокий и худой, второй – пониже и потолще. На дороге раздались мужские голоса, но о чем они говорили было совершенно не понятно.

– Полуторка, кажись, за намы, – прошептал Славка.

– Прям, – ответила Лиза.

Высокий худой открыл крышку капота, начал там ковыряться, попутно отвечая тому, кто пониже. Суда по тону голосов, тот, что потолще ругался на худого, а тот оправдывался.

Вдруг Лиза радостно прошептала:

– Это же Семен.

Она выскочила из своего укрытия.

– Семен.

Обе фигуры у машины обернулись.

– Лиза? – крикнул высокий.

Через минуту Лиза и Славка стояли на дороге у «старичка» ГАЗика. Лиза, растроганная до слез, жала руку Стебунцову и Пилипенко, Славка хмуро стоял поодаль, как волчонок, присматриваясь к чужакам.

Оказалось, что выехав из ОПАБа, Стебунцов с Пилипенко дважды останавливались для ремонта. Поэтому за все это время, они только добрались до Пугачево. И вот опять – поломка. Сестра с братом напоминали Гавроша, что удивило военных. Лиза рассказала вкратце, что произошло, опустив подробности связи отца с немцами. Славка деликатно молчал.

– Вы знаете, что, Лизавета, – пробасил Пилипенко. – По-хорошему, надо вас сопроводить к председателю и разобраться что к чему. Но видите, у нас тут невыполненных поручений по гланды. Поэтому, как только этот…шофер…починит машину, я предлагаю доехать с нами до Бреста и сообщить о произошедшем в милицию. В любом случаем, оставить вас здесь на улице мы не можем. Вы согласны?

Лиза и Славка закивали головами в унисон. Им и самим оставаться в Пугачево совсем не хотелось.

– Ну, а ты что рот раскрыл, бисов сын, чинить собираешься? Я из-за тебя под трибунал попаду, – заворчал Пилипенко.

– Да я чо?! – Стебунцов полез под капот. Лиза недолго думая, присоединилась к нему, удивив Пилипенко.

– Во, девка, дает, – усмехнулся он. – Ну, что, пострелыш. Пойдем, сухарем тебя угощу. С салом, – обратился интендант к Славке.

– Ни, дяде. Огоньком поможе, – Славка вынул из кармана табаку.

– Экий ты, сурьезный. Пойдем, перекусим, а потом перекурим, – Пилипенко сгреб пацана в охапку, и увлек к кабине.

Славка считал, что после произошедшего, он – спаситель сестры, и это давало ему право считать себя взрослым. Он изо всех сил хотел произвести такое впечатление на интенданта, но когда оказался в медвежьих лапах усатого тыловика, подумал, что пацаном быть тоже неплохо, если оказываешься под защитой такого дядьки. Да и кушать, если честно, хотелось.

Когда Лиза оказалась рядом, Стебунцов чуть не задохнулся от счастья. Последнее расставание не сулило встречи, и это приводило Семена в отчаяние. Он думал о Лизе всю дорогу. Может быть, чуткий древесно-жестяной «старичок» услышал страдания хозяина, и это стало причиной поломки… Как бы там ни было, поломку устранили минут за пятнадцать. Причем, неисправность нашла именно Лиза. Выяснилось, что девушка неплохо разбирается в технике.

Мотор ровно заурчал. Пилипенко забросил Славку в кузов и влез туда сам, отправив Лизу в кабину с Семеном. «Старичок» кряхтя и переваливаясь на ухабах, поскакал к Бресту.

В этот час в ГАЗике стучали четыре счастливых сердца.

Семен на кочках наклонялся чуть больше, чем было необходимо, и, как бы невзначай, касался рукавом гимнастерки руки Лизы. Когда ему это удавалось, он покрывался гусиной кожей и краснел. Сердце его билось со скоростью света, но таким счастливым он еще не был.

Лиза сразу заметила волнение Стебунцова и это взволновало ее саму. Она испытывала радость, оказавшись снова рядом с Семой, как она про себя его называла, и даже подсела ближе, чтобы при наклонах, он всегда доставал ее своим рукавом, а не только иногда. От Семена пахло бензином и потом, но этот запах был девушке приятен. Лиза даже думала о том, как здорово было бы сейчас уткнуться в Семину гимнастерку, пропитавшуюся запахами горючего и его тела. Ей казалось, что тогда она была бы в полной безопасности и была бы счастлива.

У Пилипенко семья была далеко, под Смоленском. Он не видел жены и детей два года. Посадив Славку на брезент, и, укрыв его шинелью, он соорудил ему огромный бутерброд из сухаря и сала и пока тот жевал, гладил пацана по головке своей мозолистой крестьянской рукой. А потом, помешкав немного, дал Славке цыгарку и они задымили вдвоем. Пилипенко мечтательно думал о доме, о том, как подросли двое его сыновей, вот таких же пострелыша. Добрая тоска разлилась по его могучему телу.

Славка был счастливее всех. За один день он пережил столько, сколько не случилось с ним за весь год. В последнее время он все больше чувствовал себя одиноким, преданным и никому не нужным. Приходилось бороться за жизнь, спасать себя и не только себя. Наконец, он оказался в компании человека, которого не нужно опасаться. Славка растекся по брезенту и блаженно глядел на синеющее утреннее небо, на исчезающие звезды. Под шинелью интенданта было тепло и уютно, как дома. Которого теперь нет.

Славка первым услышал медленно-медленно нарастающий гул. Пилипенко уснул. Славка запрокинул голову и обомлел. Высоко над головой, поверх утреннего тумана по небу плыли сотни больших черных птиц, издававших плотный, тяжелый звук.

– «Самолеты. Так много», – подумал Славка.

Он никогда не видел такого количества летательных аппаратов. Словно рой переростков-пчел они надвигались на синее пространство своим грязно-черных брюхом. У мальчика екнуло под ложечкой от предчувствия чего-то неизбежного и страшного. Он растолкал интенданта.

Пилипенко поднял голову. Тучи немецких бомбардировщиков строем проплыли высоко в небе. Опытный взгляд военного определил, что бомбардировщики идут не сплошной волной, а группами по девять-десять самолетов. А по краям их прикрывают истребители.

Пилипенко постучал кулаком по крыше кабины. Из окошка высунулась растерянная голова Семена.

– Не спи. Давай-ка прибавь ходу, – хмуро пробасил Пилипенко.

– Есть, – отозвался Семен.

– Смотрите, – внезапно все услышали голос Лизы и увидели ее руку, устремленную вправо вверх.

Прямо над дорогой, на сравнительно небольшой высоте,