Мужья - Мила Крейдун

Кайла помнит Одхрана с самого появления Шаналлы в ее голове. А если точнее, именно его она постоянно пыталась забыть и не замечать, ибо Ведьма пытала его практически каждый день, давая передышку лишь на восстановление, чтобы потом начать вновь. И так несколько лет к ряду! Его бесконечные крики до сих пор стоят у нее в ушах. Она ела лекарства тоннами лишь бы их не слышать вновь и вновь. Снова и снова.

Шаналле так и не удалось его сломить.

В конце концов, она либо устала, либо ей это надоело, либо она решила, что толку от него гораздо больше, когда он при деле, а не вечно в полуобморочном состоянии. Но ни разу мятежный дракон так и не преклонил перед ней колен. Не подчинился он Ведьме и любым другим образом. Без прямого на то приказа Госпожи, как своему рабу.

Одхран, Император древних оборотней, которые помнят каждую из пережитых ими жизней, остановился у подножия ступеней к ее трону.

Она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он был раздражен, если не сказать зол, бегая взглядом по восседавшим на тронах Мужьях, коронах, висевших на спинках их кресел.

— Я хочу поговорить с тобой наедине, — произнес он, глядя только на Кайлу.

Шесть пар глаз устремились к ней, в ожидании решения Королевы. Она кивнула. Мужья с Иарлом поднялись. Покинули залу и драконы Императора.

Одхран медленно поднимался по ступеням пьедестала, на котором она восседала, как Королева. Остановился прямо перед Кайлой, облокачиваясь о перегородку, на которой стоял вазон с цветами. Надменно сложил руки на груди, глядя на нее своими невероятными зелено-огненными глазами с узким зрачком.

— Поговорим? — предложил, не утруждая себя боле сложной речью.

— Да уж надеюсь, не воевать будем, — отозвалась Кайла.

— Я вернулся предложить тебе то, что ты так хотела все это время.

Она вопросительно приподняла бровь, когда он умышленно сделал паузу.

— Ты сможешь без опасений внедрять любые изменения в Зларстане, — продолжил он. — Никто не посмеет и подумать посягнуть ни на твою жизнь, ни на границы твоего королевства.

— Если? — все же спросила Кайла, когда повисла очередная тяжелая пауза.

— Если на твоей стороне будут драконы.

— To, о чем всегда мечтала Шаналла, — произнесла она.

— Не только об этом, — усмехнулся Император.

— Да, еще она хотела вырвать из тебя брачную клятву, чтобы, наконец, достичь своей цели — практически бесконечную жизнь.

— И это я тебе тоже предлагаю.

Соблазнительный ротик Королевы Зларстана распахнулся в изумлении.

Одхрану пришлось отвести взгляд — слишком живые воспоминания вспыхнули в памяти, пробуждая царскую плоть, а вместе с ней и ревность, и жажду обладания Единственной.

— С условием, конечно, — продолжил он, наблюдая за тяжелыми томными облаками, налившимися влагой.

Они сгущались над Зларстаном, обещая скорую грозу.

— Сгораю от нетерпения, — враждебно произнесла Кайла, предчувствуя, что может выдать надменный дракон.

— У меня не будет отдельных покоев, — вернул он прямой жесткий взгляд на Единственную. — Ты будешь со мной все мои дни и ночи. Надеюсь, теперь тебе понятно, что я гораздо опытнее тебя? Я правлю драконами более трех тысяч лет. Я помню все свои предыдущие жизни. Оспаривать мои решения глупо. Подвергать их сомнению — глупо. Я готов мириться с Мужьями, но если они будут вести себя соответственно своему и моему положению. Я более не безликий раб.

Он видел, как глаза Кайлы наливались праведным гневом, но уже не мог остановиться.

Ведь совсем не это он собирался сказать.

Совсем не это!

— Во-первых, — почти прорычала она сквозь зубы, гордо поднимаясь, — ты не совсем понимаешь характер и суть моих взаимоотношений с Мужьями. Они не мои вещи, не рабы и не слуги, чтобы я им что-то указывала. Во-вторых, они, благо, не лохи и никогда не приняли бы твоих условий! В-третьих, я тоже не собираюсь принимать ни одно из них!

— Кайла, — угрожающе начал Император.

— Я уже слышала о том, какая я идиотка! — заорала Королева Зларстана. — Так на кой черт тебе такая нужна? Чего ты ко мне привязался? Тоже видишь во мне Шаналлу? Не можешь успокоиться, пока не отомстишь? Хочешь сломать, показав как это делается? Что?! — орала она ему в лицо.

Одхран сильнее сцепил челюсти, чтобы не усугубить то, что итак наговорил.

Императору оставалось лишь с сожалением наблюдать, как она, кипя от гнева, покидала огромную залу.

Ему необходимо поговорить с Мужьями.

Видимо, это желание возникло ни у одного него. Они с Иарлом вошли сразу же, как она вышла.

— Судя по ее состоянию, — начал Тайерган, — все прошло не очень хорошо.

— Да, — согласился Одхран, спускаясь на несколько ступеней и опускаясь на одну из них.

— Не объяснишь, что это было? — спросил Раа.

— Какого бескрылого вы уперлись?! — разозлился дракон. — Все должно было пройти совсем не так!

— To есть это мы виноваты? — спросил Киан.

— Нет, — отрезал Император, поднимаясь. — И да, — все же добавил он. — Косвенно. Моей природе слишком сложно принять это.

— Что значит "это"? — недружелюбно уточнил Лиар. — Мне кажется, ты слишком скоро забыл, что мы были друзьями, Одхран. Тебе корона так на голову давит?

— Драконы не делят свою Пару, — ответил ему Иарл, — ревностно защищая, как самое дорогое сокровище.

Одхран кивнул.

— Я схожу с ума, когда вижу рядом с ней кого-то еще. Я думал, что справился с этим. Я собирался вернуться и исправить все, что натворил, наговорил…

— Но наговорил еще хуже? — усмехнулся Тайерган.

— Да, — тяжело выдохнул Император.

— Хочешь быть старшим Мужем? — предположил Киан.

— В идеале, — покосился он на воинов.

— Нет, — ответил Иарл за всех.

Дракон понимающе кинул. Он и не ожидал другого ответа.

— По крайней мере, не подливайте масла в огонь, — почти попросил Император.

— Нет, Одхран, — произнес Киан. — В твоем понимании, это то же самое, что занять бета-позицию, чтобы твой дракон лишний раз не раздражался.

— Но если мы с этого начнем, — продолжил Иарл, — то это никогда не закончиться. Ты должен принять нас, как Мужей сразу или это не произойдет никогда.

— Кто бы говорил, — съязвил Император.

— Мы почти с ней не видимся, — ответил на упрек дракона некромант, — но я воспользуюсь первой же подвернувшийся возможностью. Не сомневайся.

— К сожалению, — примирительно начал Одхран, — я не могу с уверенностью сказать того же о себе.