Кому мы обязаны "Афганом" - Аркадий Жемчугов

«за — А. Громыко»; «за — А. Пельше»; «за — М. Суслов»; «за — Гришин»; «за — А. Кириленко»; «за — К. Черненко»; «за — Н. Тихонов».

(Присутствовавший на заседании Б. Н. Пономарев был кандидатом в члены Политбюро и текст постановления не подписывал.)

Еще три члена Политбюро подписали постановление задним числом — 25 и 26 декабря 1979 г. Последним свою подпись (26 декабря 1979 г.) поставил В. В. Щербицкий».[215]

* * *

Итак, из текста документа следовало, что 12 декабря 1979 г. состоялось секретное совещание по афганскому вопросу, на котором было принято «Постановление ЦК КПСС. К положению в «А». Председательствовал на совещании Л. И. Брежнев, а главными действующими лицами были Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов и A.A. Громыко. Они изложили свои «соображения и мероприятия».

Им же было поручено претворить в жизнь эти «соображения и мероприятия». Что это были за «соображения и мероприятия», в документе ни единого слова. Опять тайна за семью печатями, которая стала явью после того, как Старая площадь рухнула, словно карточный домик. Тогда-то ее бывшие обитатели разговорились.

Первым прорвало Б. Н. Пономарева, поспешившего заявить, что 12 декабря 1979 г. никакого заседания Политбюро, ни тем более пленума ЦК КПСС не проводилось. Была лишь кулуарная встреча в крайне узком составе.

«Громыко, — подчеркивал он, — впоследствии признал, что решение на ввод войск было принято кулуарно. Как обошлись при этом без меня, руководившего международной деятельностью ЦК?

Ну, по части международных вопросов там был министр иностранных дел, которому Брежнев доверял всецело. Со мной никто по этому поводу не советовался. О принятом решении мне никто не сообщил, ни официально, ни полуофициально. Андропов там играл большую роль. Его люди нашли в Чехословакии Бабрака Кармаля, подготовили его на роль нового лидера. Брежнев очень доверял Андропову».[216]

О кулуарной встрече охотно рассказал и М. В. Зимянин, в то время Секретарь ЦК КПСС:

«Была созвана четверка: Брежнев, Устинов, Андропов, Громыко (пятым участником был М. Суслов. — А. Ж.) при секретаре Черненко. Там было принято решение о вводе войск в Афганистан. Использовались материалы Юрия Владимировича Андропова. Как обсуждение проходило? Не могу сказать. Кроме протокола, который был написан от руки Черненко, ничего… Это впервые в истории Политбюро — решение не печаталось на машинке, а писалось от руки.

Было названо так — к вопросу об «А». В кавычках буква А. Там было четыре пункта, один из них — о вводе войск. Ну, там как формула — для осуществления интернациональной помощи, ограниченный контингент и так далее. Заверения Устинова были, что это временный ввод войск, максимум на три-четыре месяца, потом мы их выведем…

…Была записка Андропова, очень подробная, поскольку в Афганистане находилась группа Комитета госбезопасности во главе с Борисом Семеновичем Ивановым, специальным советником и консультантом Андропова. Его телеграмма была, так сказать, одним из первых звонков — нужны другие методы решения афганской проблемы. Ведь в его записке было сказано: если мы не поддержим сейчас Тараки с применением силы, то можем потерять Афганистан, то есть теория Бжезинского — создать «зеленое подбрюшье» под нашими среднеазиатскими республиками — воплотится в жизнь».[217]

О том, что решение о вводе войск принималось келейно, признал даже В. Крючков. «Трудно в деталях воспроизвести ход обсуждения афганской проблемы в высших эшелонах власти Советского Союза и рассказать, как конкретно принималось решение о нашем военном вмешательстве, — пишет он в своих мемуарах. — Эти обсуждения носили закрытый характер и проходили в узком составе».[218]

Не стал молчать и непосредственный участник кулуарной встречи А. А. Громыко, который, правда, настаивал на том, что «решение о вводе войск было принято коллективно, всем Политбюро, и я принимал в этом участие. Я и сейчас не считаю его ошибкой… Прежде всего мы опасались возникновения в Кабуле режима, враждебного СССР. Мы также считали своим долгом оказать помощь Народно-демократической партии Афганистана в защите завоеваний Апрельской революции. Руководители НДПА обращались к нам с просьбой о вводе войск пятнадцать раз».

Вот она, верность цэкистской дисциплине! И все же он не сдержался, нарушил ее.

«После того, как это решение было принято на Политбюро, я зашел в кабинет Брежнева и сказал:

— Не стоит ли решение о вводе наших войск оформить как-то по государственной линии?

Брежнев не стал отвечать сразу. Он взял телефонную трубку:

— Михаил Андреевич, не зайдешь ли ко мне? Есть потребность посоветоваться.

Появился Суслов…

Брежнев проинформировал его о нашем разговоре. От себя добавил:

— В сложившейся обстановке, видимо, нужно принимать решение срочно: либо игнорировать обращение Афганистана с просьбой о помощи, либо спасать народную власть и действовать в соответствии с советско-афганским договором.

Суслов сказал:

— У нас с Афганистаном имеется договор, и надо обязательства по нему выполнять быстро, раз уж мы так решили. А на ЦК обсудим позднее.

Состоявшийся затем в июне 1980 г. пленум ЦК КПСС полностью и единодушно одобрил решение Политбюро».[219]

Относительно июньского пленума ЦК Андрей Андреевич Громыко лукавил.

Принятое «пятеркой» 12 декабря 1979 г. «Постановление ЦК КПСС к положению в «А» никогда и нигде не обсуждалось. О нем ни разу не было упомянуто ни в одном из документов Старой площади. Оно держалось в строжайшем секрете.

Не касались его и на июньском 1980 г. пленуме ЦК КПСС. Пленум обсуждал один-единственный вопрос «О международном положении и внешней политике Советского Союза». Выступившие на пленуме с пространными докладами Л. И. Брежнев и А. А. Громыко ни единым словом не обмолвились о кулуарной встрече и принятом на ней решении. И в итоговом документе пленума говорилось лишь о том, что «Пленум ЦК полностью одобряет принятые меры по оказанию всесторонней помощи Афганистану в деле отражения вооруженных нападений и вмешательства извне, цель которых — задушить афганскую революцию и создать проимпериалистический плацдарм военной агрессии на южных границах СССР».[220]