У метро, у «Сокола» - Вячеслав Курицын

Пошел во двор вытряхивать пыль из нутра пылесоса.

– Костя Раков! – раздался звонкий голос Вадика Чиркова.

Дети во дворе играли в штандер. Красно-синий мяч взмыл в небо, Костя Раков кинулся его ловить, остальные врассыпную от Кости Ракова.

Покровский помахал рукой Вадику, тот подбежал.

Рассказал, как закончились другие вчерашние матчи. «Спартак» победил в Ленинграде. «СКА (Ростов)» снова проиграл.

– У них всего четыре очка, – сказал Вадик. – Шансов остаться нет. Ку-ку Ростов, в общем.

Что-то было связано с «ку-ку…».

Кукуц! Фамилия боксера, которому проиграл Бадаев, несмотря на переписанный возраст.

– Вадик, а ты не слышал про боксера по фамилии Кукуц?

– Слышал! Такую фамилию как не запомнить.

– Да что ты! И что, хороший боксер?

– Известный. Я про бокс мало читаю, но фамилия встречается в «Советском спорте». То ли он даже чемпион Европы…

Кукуц, получается, не был, скорее всего, переписанным, если вышел в знаменитости. То есть Бадаев в семнадцать лет проиграл нокаутом реально шестнадцатилетнему. Серьезный удар не только по физиономии, но и по самолюбию.

Жил да был человек с амбициями, сильный человек – боксер! – а так все сложилось унизительно, нелепо-бесцветно… шашлыки ветерану таскать. Накопилась под спудом обида, энергия ненависти. И вот подвернулась соседка с иконой – и решился подлый раб: была не была.

В гастрономе в мясном отделе неплохая говядина, ну как неплохая – пепельно-фиолетовая пленка на костях отсвечивает не так мрачно, как обычно, и очередь всего человек десять.

Покровский отстоял, попросил кусок килограмма на полтора, мясник бросил на него короткий взгляд, выбрал кусок получше: мужская солидарность в действии. Взвесил, посчитал стоимость – три рубля тридцать копеек – написал ее на двух серых бумажках, одну налепил на кусок, другую протянул Покровскому. Потом Покровский отстоял в молочный отдел: несколько бутылок кефира, взвесил «Пошехонского» сыра, приобрел бы и сметаны, но забыл взять под нее из дома банку. В молочном получил бумажку тоже на три рубля с копейками, потом в хлебобулочный.

В очереди к кассе выделялась пожилая сухонькая женщина с большой хозяйственной сумкой, которая, ни к кому конкретно не обращаясь, громко охарактеризовала президента США Д. Р. Форда-младшего засранцем. Возражающих не нашлось. Покровский тоже не стал дискутировать. Может, она и права, как об этом судить.

Потом надо было выстоять еще три очереди оплативших, во все три отдела, чтобы получить вожделенный товар. Ну, это гораздо быстрее – после одного взвешивания продавец отвлекается на несколько выдач.

В овощном с торца того же здания накупил помидоров, огурцов, лука. Настриг себе салат. Параллельно хотел мясо поставить варить, но что-то удержало.

Пока ел салат, понял, что не сможет усидеть дома. И так почти полдня отдыхает.

Поехал на Красноармейскую. В Петровском парке много лошадиных каштанов – от конной милиции, которая вчера была на игре. Молодая мама в коротком ситцевом платье пытается заставить хнычущего мальчика надеть панамку.

На скамейке имени В. С. Кроевской сидел человек. Покровский издалека почувствовал что-то знакомое. В таких случаях он всегда сразу не просто «чувствовал знакомое», а узнавал человека. А тут такой возник, как красиво говорил Кривокапа, «когнитивный диссонанс»: этот человек с этой скамейкой из всех людей планеты Земля ассоциировался у Покровского плотнее всего, и именно поэтому представить, что он на нее уселся, было странно. Покровский срезал угол, пошел к скамейке напрямик. Николай Борисович Бадаев расположился на том месте, где пару недель назад сидела его жертва.

– Я бы никогда не вернулась на место преступления, если бы была преступницей, – решительно заявила Настя Кох в понедельник, когда Покровский рассказал этот момент на Петровке.

– Разные бывают причины, – важно возразил Миша Фридман. – Один приходит ликвидировать забытую улику, второго терзает чувство вины.

– Силу воли испытывают некоторые, – сказал Кравцов.

Покровский же полагал, что преступник просто-напросто проверяет, существуют ли высшие силы. Должны злодея за наглость на месте преступления мгновенно молнией испепелять. А если не испепеляют, может их и нет, высших… Это успокаивает.

Бадаев вздрогнул, конечно, увидев Покровского. Открыл рот, но Покровский приложил палец к губам. Бадаев от неожиданности закрыл рот. Покровский быстро прошел за скамейку, сделал вид, что выскакивает из кустов, хватает что-то из-под скамейки, размахивается.

– Что такое?! – Бадаев вскочил. – Что вы делаете?

Что происходит сейчас в его черепной коробке, какие там прыгают мысли? Не может быть у них никаких доказательств, подумаешь, видели меня в Чуксином тупике накануне. Я же объяснил. Не могли же они прямо уж догадаться, что и как, ерунду какую-то про кирпич говорили. Этот тип и говорил.

А тут пантомима Покровского с изображением «что и как».

Бадаев старался держаться, но крепкая его фигура показалась теперь мягкой, студенистой, подтекающей, как снеговик по весне.

– Что я делаю? – Покровский с удивлением посмотрел на свои руки. – Пусто же! Чем это я? Удивительно…

И в свою очередь вопросительно посмотрел на Бадаева. Помолчали.

– Воздухом подышать вышли? – спросил Покровский.

– А вы сам… вы… – огрызнулся Бадаев. – Вы меня преследуете!

– Так я всех преследую, кто по делу проходит, – простодушно согласился Покровский. – Даже Василия Ивановича разрабатываю, вдруг это он Варвару Сергеевну тюкнул. У других алиби – вы на работе были, Раиса Абаулина на работе…

Бадаев сглотнул что-то, слово какое-то, или дыхание встало комком. Не может он поддержать, совсем будет дебильно, если поддержит.

– Василий Иванович совсем беспомощный человек, – сказал Бадаев.

– Знаем мы таких беспомощных, – противным голосом протянул Покровский, стараясь смотреть Бадаеву в глаза.

Бадаев спрятал глаза, посмотрел на часы. Старенькая «Слава» у него. Жил бы и жил человек на своем месте, на уровне старенькой «Славы».

– Как вам вчерашний матч? – спросил Покровский.

– Неплохо, – нехотя ответил Бадаев. Покровский ждал продолжения, Бадаев добавил: – Все старались. На полную выкладку.

– Согласен, – согласился Покровский. – А как вам Бубнов? Через пару лет, думаю, в сборную можно.

– Там всё в киевлянах, в сборной-то…

– Надеюсь, не переписанный Бубнов-то, – рассуждал Покровский. – Если всплывет, могут ведь и бортануть от сборной?

Какой-то жук в этот момент залетел Бадаеву за шиворот, и тот начал его доставать, неловко вывернул руку… Предстал в комичном виде.

– Мне показалось, что Маховиков часто недобегал, – продолжал Покровский.