Академия магических близнецов. Отражение - Розалинда Шторм

Она устроилась в предбаннике, на той же самой скамеечке, и, усилив громкость голоса с помощью магии, говорила.

– Но раз уж так сложилось, вы пройдете их за один день. Вначале жених и невеста испрашивают дозволения самого старшего в роду. Этот этап вы с Альдамиром прошли совсем недавно.

Это, наверное, потому нас и потащили сразу к Владыке. Подтверждая мои мысли, Катарина продолжила:

– После того как Сошелиар официально дал разрешение на брак, можно отправляться в храм к Сердцу. В храме, кроме вас, никого не будет, но вы не бойтесь, Грушенька, так и должно быть. Родственники и гости жениха и невесты всегда ждут их снаружи. Затем обычно проводится торжественный ужин в честь Благословенных, после чего они отправляются к себе, чтобы провести следующий и последний обязательный этап церемонии. Скрепить союз близостью.

Мне враз стало жарко. Вот о чем, а об этой стороне брака я не подумала. Вернее, гнала мысли о близости изо всех сил.

Не дав мне времени на размышления, леди ду Милау заговорила вновь:

– В нашем случае было решено ужин перенести на завтра. Так что вас лишь встретят у храма и проводят до покоев, а потом оставят одних.

Ооо! Это еще хуже. Словно собак на случку поведут. На ужине я бы хоть успокоилась немного, приготовилась, а тут…

Стало до того себя жалко, да еще и Донни неаккуратно провела мочалкой по спине, что я расплакалась. Плакала беззвучно, только слезы стекали по щекам и падали в мыльную воду.

– Последний этап проводится не всеми. Только теми, кто желает. Ритуал Интери. Мужчина еще больше связывает себя с любимой женщиной, беря часть ее боли, как физической, так и эмоциональной. Перед богами и стихиями обещает быть защитником. И не только…

Ритуал Интери! Я даже плакать перестала, услышав знакомое название. Так вот что провернул Альдамир, вытаскивая меня из лап смерти.

– Свидетели во время проведения Интери нежелательны, – не видя моего лица, продолжала Катарина. – Так что обычно он проводится после брачной ночи в покоях. Пару некоторое время стараются не тревожить, чтобы ритуал прошел удачно и без спешки. Как я уже говорила, не все мужья решаются на такой шаг. Некоторые лишь через много лет. Внешне в обыденной жизни признаки проведенного ритуала не видны. Спрашивать об этом считается неэтичным, так что решение связывать или не связывать себя еще сильнее остается за парой. И выбор каждого считается священным.

Так, не поняла. Это матушка Альдамира так тонко ведет к тому, чтобы я не расстраивалась, если будущий муженек зажмет Интери? Хм, интересненько, а как она отреагирует на то, что он уже все сделал?

– Катарина, будьте добры, подойдите на минуточку! – закричала я из ванны. – Мне очень нужно кое-что спросить!

Леди ду Милау пытать меня ожиданием не стала, появилась почти сразу же.

– Что вы хотели спросить, Грушенька?

– Ммм, хотела, – затрепетала я ресницами, – наедине.

– Дамы, приготовьте парильню, – тут же распорядилась Катарина. – Живо.

Едва девицы исчезли из поля видимости, я поманила ее подойти чуть ближе.

– Скажите, а порядок проведения церемоний неизменен?

Леди ду Милау непонимающе округлила глаза.

– Ну, – протянула неуверенно. – Можно ли поменять местами этапы? Например, вначале провести Интери, а уже потом все остальное?

– Теоретически мож… – начала было будущая свекровь.

Но, посмотрев на меня, видимо, что-то этакое прочитала в глазах, потому как вдруг замолчала на полуслове, побледнела и судорожно схватилась за живот. Я аж чуть из ванны не выскочила, испугавшись и за нее, и за малыша. Однако Катарина справилась с эмоциями и нашла в себе силы продолжить. Вот только ее голос дрожал.

– Грушенька, дорогая, прошу вас, признайтесь… Скажите, не нужно скрывать, как мать я обязана знать, мой сын… Альдамир… Он уже провел этот ритуал? Интери?

– Да. Этим он мне спас жизнь, – потупила я глаза, внезапно ощутив неловкость. Сижу голая в ванне, признаюсь матери будущего мужа, что ее сын из-за меня подверг опасности весь род. По крайней мере, так Владыка говорил. И судя по реакции Катарины, говорил правду.

– Предопределение, помоги! – зашептала она с чувством. – Спаси семью от злобных помыслов, защити от врагов, укрой от взглядов завистливых!

А затем уже в голос:

– Грушенька, смывайте мыло. Бронни! Донни! Да где носит этих клуш неповоротливых?! А, сама помогу! Простите, дорогая, но замужней дамой вы станете чуточку раньше.

И, больше не медля, окунула меня с головой в воду. Как я не наглоталась, ума не приложу. Не иначе Предопределение помогло.

Вернулись вызванные «клуши». В шесть рук женщины по-быстрому меня домыли, а затем выдернули из ванны. Обернули в огромное полотенце и, словно куклу, донесли до спальни.

– Грушенька, я сейчас вернусь! – крикнула Катарина, скрываясь за дверью. – Только вашего будущего мужа предупрежу о том, что церемония будет раньше! И кое-кому уши надеру! – гораздо тише, но во много раз эмоциональнее.

Тем временем девицы занялись мной. Я думала, сейчас наскоро нарисуют лицо, сделают прическу и упакуют в какое-нибудь заранее выбранное пышное платье.

Как бы не так!

Эти ненормальные принялись меня раскрашивать. Ну, не всю полностью, конечно. А вот узоры по спине в районе лопатки и левому плечу пустили. Еще и подсмотреть не позволили, велев стоять прямо и не шевелиться. Я, естественно, краем глаза на плечико-то взглянула. Увидела виноградную лозу. Задумалась.

И что бы это значило?

Когда с разрисовыванием неподвижного объекта было покончено, некоторое время меня обмахивали веерами. Чтоб, значит, высохла побыстрее. Хорошо хоть в печь не засунули для лучшего, так сказать, эффекта.

Пока девицы работали опахалами, вернулась леди ду Милау. Принесла небольшой кувшинчик. Налила красную жидкость в высокий бокал и подала мне.

– Выпейте, Грушенька, – ласково улыбаясь, произнесла она.

Я подозрительно уставилась на содержимое, как есть будущая свекровь крови плеснула.

– Вы уверены, что это мне нужно пить? – покосилась на Катарину.

– Обязательно, – строго ответила та. – Прямо сейчас.

Пришлось нехотя взять бокал. Прежде чем пригубить жидкость, я ее понюхала, поболтала, посмотрела сквозь нее на свет. Но сколько ни тяни, пить пришлось.

В кувшинчике оказалось вино. Густое, терпкое и очень сладкое. Аж на языке привкус остался, и пить жутко захотелось.

Озвучив проблему, была ошарашена новостью – больше ничего съестного, а также воду до того, как выйду из храма, брать в рот мне нельзя.

Вот так раз!

Тем временем Бронни и Донни вынули из гардеробной… хм… мелкоячеистую сетку алого цвета. И это, гм, великолепие принялись натягивать на меня. Сетка пришлась впору, укрыв с шеи до пяток. Вот только «платьице» совершенно не скрывало того факта, что под ним на мне больше ничего не было.