Семь способов тебя завоевать - Кристин Уокер

– Папа, ты ничего не должен маме. И она никогда бы так не сказала.

– Она отрицает, но это так. Долг, безусловно, существует.

Сказанные папой слова напомнили мне о двух последних строчках сонета, отправленного Люку. Большинство учебников объясняют их примерно так: «Я обидел тебя, но ты обидел меня первым, так что теперь мы квиты».

Но у меня было другое объяснение, особенно последним словам. Там было написано не «прости мои ошибки», а «прости меня». Избавь меня от наказания за мои грехи.

В моем понимании последние строки означали: «Мы оба облажались и обидели друг друга. Давай представим, что твой промах был долгом, причитающимся мне. Теперь мой промах освобождает тебя от долга. Начнем все с чистого листа. Мне больше нечего прощать. Но нужно твое прощение, потому что только так я могу перестать наказывать себя».

Что касается мамы с папой, то ее недостатки могли отменить его недостатки, но пока папа не поверит, что мама правда прощала все его прегрешения и полностью его принимала, он никогда не перестанет наказывать себя за то, чем ей пришлось пожертвовать ради того, чтобы быть с ним.

Это безумие. Ведь мама решила для себя все в тот день, когда влюбилась в него.

– Ты не думал, что она, возможно, видела в этом равноценный обмен? – спросила я. – Или даже выгодную сделку? Ей удалось сменить скучную, предсказуемую, бесстрастную жизнь, что была у ее родителей, на веселую, стихийную, наполненную любовью жизнь с тобой. Деньги имеют значение для тех людей, у которых их нет, пап. Маму не интересовали деньги. Ты предложил ей то, что не мог дать никто другой. Никто! Включая бабушку и дедушку. Именно этого она заслуживает, и только ты можешь дать ей это. Она тоже тебе должна, пап.

Папа отмахнулся. Через несколько секунд он шмыгнул носом и вытер его рукавом рубашки. Большим пальцем провел под глазом. Потом под другим.

Я должна была разрядить обстановку, потому что, не сделай я этого, могла разрыдаться из-за этого мужчины – нет, скорее парня, – который так сильно полюбил девушку, что отчаянно захотел подарить ей весь мир и всю жизнь пытался это сделать. Как же тут не заплакать? Но я не могла этого сделать. Ведь папа совсем раскиснет, а ему сейчас, как никогда, необходимо чувство собственного достоинства.

– К тому же от нее иногда болит голова, – пошутила я. – И у тебя должны быть дополнительные очки за то, что ты терпел это.

Папа безрадостно улыбнулся:

– Я знаю, что она не идеальна…

– А она знает, что ты не идеал, пап, но спокойно к этому относится. Ей нужен именно ты. Так что давай достань палку из своей попы и возьми себя в руки.

Папа резко вдохнул. Затем засмеялся:

– Именно так вы с друзьями общаетесь?

– Нет. Мы говорим: «Достань палку из задницы».

Папа фыркнул:

– Ну, тогда это должны быть очень хорошие друзья.

«Бывшие друзья», – чуть не сказала я.

Я поцеловала отца и пошла наверх. Он не спросил меня про завтрашнее утро, что очень обрадовало меня. Это означало, что в те несколько минут в темноте в гостиной со мной был папа. Просто мой папа.

А директор Мак куда-то пропал.

Он больше не жил здесь.

Поднявшись в комнату, я попыталась уснуть, но мои мысли продолжали крутиться вокруг Тары. Мы обидели друг друга. Предали. Возможно ли, что один проступок мог отменить другой? Если бы она простила меня, могла бы я простить ее? Станет ли все между нами, как прежде?

И хотела ли я этого?

Я решила, что не стоит принимать решение сейчас. Ведь я почти ничего не соображала. Но при этом чувствовала необходимость извиниться за свои действия. И посмотреть, что из этого выйдет. На большее меня не хватило. Я долго выбирала, написать ей сообщение или письмо. Но так как мне не хотелось с ней говорить, я выбрала письмо. В нем я написала то, что было похоже на слова отца.

Я не стала подписываться – никогда в жизни не подписывала письма для Тары, так что сейчас это выглядело бы фальшиво. Я нажала «Отправить», закрыла ноутбук, выключила свет и телефон. Если бы Люк хотел мне ответить, то уже сделал бы это. А я слишком устала, чтобы разговаривать с кем-то еще. Поэтому положила голову на подушку и покончила с этим ужасным днем. Хотя не сказала бы, что с предвкушением ждала следующего.

Утренние лучи ворвались в мою комнату, как отвратительное мультяшное солнце, трубя о радостном дне, полном светлых перспектив и радужных надежд. Однако я бы не назвала этот день радостным. Скорее предвещающим беду. У меня было какое-то зловещее чувство надвигающихся перемен. Исчезнут фантазии о Брин-Мор, красивом муже, окончившем Хаверфордский колледж, великолепном доме и идеальной жизни. Хотя теперь все мечты казались невероятно скучными, так что мне было несложно их отпустить.

Я надела ту же юбку-карандаш, что и в первый учебный день в Эш-Гроув. Мне нравилось повторяться, и казалось символичным надеть эту же одежду в день, который наверняка станет последним в этой школе.

Я не собиралась отказываться от соглашения, заключенного с Люком в первую неделю в этой школе. И раз нас разоблачили, то я возьму на себя вину за «Гонку старшеклассников». Это не подлежало обсуждению, и я была к этому готова. Поэтому по пути в школу мысленно репетировала свою речь. Фотография с Люком была сделана мной, чтобы поиздеваться над ним. Люк никак не связан с гонкой, неважно, что написано под фотографией. Я организовала подпольную «Гонку старшеклассников». И только я за нее ответственна, но ни при каких обстоятельствах не выдам имен других ее участников.

Когда я вошла в школьные двери, все ребята повернулись и уставились на меня, как в первый день. Хотя сегодня все было по-другому. Сегодня все молчали. На их лицах не было отвращения и насмешки – скорее тревога, беспокойство и страх. Возможно, ребята боялись, что я расскажу об их участии в охоте на мусор. Мне хотелось уверить их в том, что буду молчать, но я не хотела останавливаться. Мне надо было добраться до директора. Скоро ребята и так все узнают.

Когда я шла, толпа расступалась передо мной. Я никогда не ощущала себя настолько одинокой в море людей. Увидев, что ко мне идет Дженна, с неизменной черной подводкой вокруг глаз и волосами цветов неаполитанского мороженого, я не могла не улыбнуться.

– Привет, Дженна, – сказала я. – Ты понятия не имеешь, как я рада тебя видеть. Где Сай?

– Он на улице, курит, – тихо произнесла девушка и потянула меня к шкафчикам, стоящим вдоль стен небольшого коридора. – Вот почему я проскользнула сюда, чтобы найти тебя. Слушай, он никогда об этом не рассказывал, но ты же знаешь заместителя директора?