Точка отсчета - Патрисия Корнуэлл

— Покажите часы, — проговорила я, ошалело глядя на следователей.

Один из них протянул мне находку. Это были мужские часы в корпусе из нержавеющей стали. «Брейтлинг-аэроспейс».

— Нет! — прошептала я, опускаясь на колени. — Господи, нет...

Я закрыла лицо руками и покачнулась. В глазах стало темно. Кто-то подхватил меня под локоть. К горлу подступил горький, тошнотворный комок.

— Пойдемте, док, — мягко произнес мужской голос, и чьи-то руки подняли меня.

— Это не он! — крикнула я. — Это не может быть он! Пожалуйста, Господи, пусть это будет не он! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Наверное, я уже не могла сохранять равновесие, поэтому наружу меня вывели два агента. Ни на кого не глядя и ни с кем не разговаривая, я двинулась к «иксплореру» Макговерн, которая сидела сзади с Люси, обернув полотенцем ее кровоточащую левую руку.

— Мне нужна аптечка, — услышала я собственный незнакомый голос.

— Может быть, лучше отвезти ее в больницу?

В глазах Макговерн блестели страх и жалость.

— Давайте аптечку.

Перегнувшись через спинку, она достала оранжевый чемоданчик и расстегнула защелки. Люси находилась в близком к шоку состоянии: ее трясло, лицо побелело.

— Ей нужно одеяло.

Я сняла полотенце и обмыла ей руку водой из бутылки, потом обильно смазала рану бетадином. Запах йода ударил в нос, но не вернул к реальности — все происходящее казалось страшным кошмаром, потому что не могло быть правдой.

— Надо наложить швы, — сказала Макговерн.

На самом деле ничего не произошло. Сон.

— Нужно ехать в больницу, чтобы ей наложили швы.

Но я уже достала стерильный бинт и бензойный клей, потому что швы в данном случае не помогли бы. Наложив сверху несколько слоев марли, я подняла голову и увидела стоящего у дверцы Марино. Гнев и боль исказили его лицо почти до неузнаваемости. Я вышла из «иксплорера» и взяла племянницу за руку.

— Люси, ты поедешь со мной. — Мне всегда нравилось заботиться о ком-то. — Выходи.

Свет бил мне в лицо, но ночь и люди существовали как бы отдельно от меня. Марино захлопнул за нами дверцу в тот самый момент, когда к складу подъехала машина с судмедэкспертом. Будет рентгеноскопия, будет сравнение зубов по медицинской карте, может быть, даже идентификация по ДНК. Этот процесс потребует какого-то времени. Но для меня все это не имело никакого значения. Я уже знала: Бентон умер.

Реконструкция событий того дня позволяла сделать однозначный вывод: Бентона заманили в ловушку, где он и встретил свою жуткую смерть. Мы не имели ни малейшего представления о том, что привело его в небольшой бакалейный склад на Уолнат-стрит; вполне возможно, что его захватили где-то в другом месте, а уже затем привезли к неприметному зданию в не пользующейся хорошей репутацией части города. В какой-то момент на него надели наручники, а возможно, и связали ноги, потому что неподалеку от места, где он умер, нашли скрученную восьмеркой проволоку.

Следователи также наткнулись на его ключи от машины, а вот «зиг-зауэр» и золотая печатка исчезли бесследно. Его оставленную в отеле одежду и портфель проверили и передали мне. Ночь я провела в доме Тьюн Макговерн, который уже был взят под наблюдение агентами АТО.

Мы не сомневались, что Кэрри где-то неподалеку, что она закончит начатое и вопрос лишь в том, на кого будет направлен следующий удар и достигнет ли он цели. Марино перебрался в квартирку Люси и нес дежурство, лежа на диванчике. Все молчали, потому что говорить было не о чем.

Несколько раз Макговерн пыталась достучаться до меня, принося чай или еду в мою маленькую комнату с завешенным голубыми занавесками окном, из которого открывался вид на старые кирпичные дома с террасами и медными фонарями. Ей хватило благоразумия ничего не навязывать, а я не могла ни есть, ни пить, ни вообще делать что-либо и только спала. Просыпаясь, я чувствовала тошноту, а потом вспоминала... Не знаю, что мне снилось, но лицо распухло от слез.

Утром в четверг я приняла душ и зашла в кухню. Макговерн в ярко-синем костюме пила кофе, одновременно читая газету.

— Доброе утро, — сказала она, удивленная и вместе с тем обрадованная тем, что я отказалась от добровольного заточения и отважилась выйти из комнаты. — Вы как?

— Расскажите мне обо всем.

Я села напротив нее. Макговерн отставила чашку и отодвинулась от стола.

— Выпейте кофе.

— Расскажите мне, что сейчас происходит, — повторила я. — Мне нужно знать, Тьюн. Вы нашли что-нибудь еще? Я имею в виду — в морге.

Несколько секунд она смотрела в окно на старую, усыпанную крупными влажными цветами магнолию, потом кивнула, как будто приняла какое-то решение, и заговорила:

— С ним еще работают. Судя по тому, что уже известно, ему тоже перерезали горло. На лицевых костях обнаружены следы какого-то инструмента. Здесь и здесь. — Она показала на левую челюсть и переносицу. — Трахея чистая, ни сажи, ни ожогов, ни углекислого газа. Так что, когда начался пожар, Бентон уже был мертв. Извините, Кей, мне... В общем, это все.

— Как могло получиться, что его никто не видел? — спросила я, как будто весь ужас сказанного ею остался за пределами моего понимания. — Его привели на склад, наверное, под угрозой оружия, и никто ничего не заметил?

— Склад закрылся в пять часов вечера, — объяснила Макговерн. — Мы не обнаружили признаков насильственного проникновения, а охранную сигнализацию по каким-то причинам не включили. С такими складами у нас всегда проблем хватает — их поджигают, чтобы получить страховку. И каждый раз в деле замешана какая-нибудь пакистанская семья. — Макговерн отпила кофе и продолжила: — Модель везде одна и та же. Поступает небольшая партия товара, пожар начинается вскоре после закрытия, и никто ничего не знает.

— Но здесь-то страховка ни при чем! — крикнула я, поддавшись накатившей вдруг злости.

— Конечно, ни при чем, — спокойно сказала Макговерн. — По крайней мере страховые выплаты играют здесь второстепенную роль. Если хотите, я расскажу, как это могло быть.

— Расскажите.

— Предположим, что пожар организовала Кэрри...

— Кто же еще!

— В таком случае она вполне могла сговориться с владельцем склада. Не исключено, что он даже заплатил ей за работу, не имея представления о том, что она в действительности задумала. Разумеется, ей понадобилось какое-то время, чтобы все спланировать...

— У нее было на это целых пять лет.

К горлу снова подступил комок, глаза наполнились слезами, и я отвернулась.

— Я возвращаюсь домой. Мне нужно сделать кое-что. Я не могу оставаться здесь.