Бездонные пещеры - Кейт Форсит

— Не горюй так, милая, — сказала старая колдунья. — В этом малом слишком много лукавого обаяния, чтобы погибнуть так рано. Ручаюсь тебе, ты увидишь его до конца недели.

Изабо вытерла слезы.

— Прости. Я просто не ожидала...

— Я знаю, — отозвалась Мегэн. — Трудно посылать того, кого любишь, на войну, когда все, чего ты хочешь, это прижать его к себе и защитить.

Изабо взглянула на нее. В голосе Мегэн было что-то такое, что старая волшебница точно знала, что она чувствует. Мегэн грустно улыбнулась ей.

— Конечно, знаю. Думаешь, если я сейчас седая и старая, я была такой всегда? Может быть, сейчас мне четыреста тридцать пять лет, но когда-то я была такой же молодой и красивой, как ты, Бо. Я любила и теряла больше раз, чем могу сосчитать.

У Изабо был совершенно пораженный вид. Мегэн угрюмо рассмеялась.

— В том-то и беда такого возраста. Ты все живешь и живешь, а те, кого ты любишь, стареют и умирают, или гибнут в бою, или угасают от болезней. Это уже третья война с фэйргами, которую я пережила, и в каждой из них я теряла людей, которых любила.

Изабо заколебалась, но все же не удержалась от вопроса:

— Ты говоришь и о.. о возлюбленных тоже, Мегэн?

— Да, и о возлюбленных тоже. Хотя мужчина, которого я любила сильнее, чем это мне казалось возможным, мирно умер от старости у меня на руках. Тогда я тоже хотела умереть, но это мое старое тело просто не отпускало меня. Тогда я отдала Ключ и удалилась в тайную долину. Думаю, тогда мне было что-то около восьмидесяти. Я себя чувствовала такой старой! — она хихикнула. — Теперь я думаю, какой же неприлично молодой я была тогда. Но я действительно очень любила Микеля. Он был моим возлюбленным и другом почти пятьдесят лет.

— Но не твоим мужем.

— Нет, моим мужем он не был. Я была Хранительницей Ключа, а он был младшим сыном младшего сына и должен был сам пробивать себе дорогу в этом мире. Он служил Мак-Бренну. Но мы часто виделись. Почему-то у меня всегда находились причины побывать в Равеншо. — Она улыбнулась своим воспоминаниям.

— А Йорг? — спросила Изабо, которую всегда занимала явная близость между Мегэн и старым слепым пророком, который погиб так трагически.

Мегэн рассмеялась.

— Изабо, я тебя умоляю! Мне было примерно триста пятьдесят, когда он появился на свет. Думаю, он никогда не воспринимал меня иначе, чем старую каргу, которая вечно бранила его за то, что бездельничал на уроках. Нет, я очень любила Йорга, но совершенно в другом смысле.

В мозгу Изабо начали проклевываться новые мысли.

— Так значит, когда ты стала Хранительницей Ключа, ты все еще?..

На лице Мегэн отразилось удивление.

— Ох, ну разумеется, Бо. Если ты ведьма, то это не означает, что ты больше не женщина. Я не одобряю, когда молодые ведьмы влюбляются слишком рано, потому что это очень вредит их учебе, но это никем не запрещено. Мы же не тирсолерцы с их отвращением к естественным отношениям между женщинами и мужчинами и со всеми их законами и запретами. Хотя я припоминаю, что во время Сожжения Майя использовала нашу так называемую неразборчивость в связях против нас. Не то чтобы мы действительно были неразборчивы, разумеется. Все эти разговоры об оргиях и прочем в том же духе были чистым преувеличением.

Она слегка улыбнулась.

— Хотя Табитас в свою бытность Хранительницей Ключа славилась тем, что у нее было множество любовников. Бедная Табитас. Как жаль, что она умерла прошлой зимой. Для волчицы она действительно была очень старой. — Она вздохнула и ласково погладила бархатную головку Гита. — Ну, если нам приходится уезжать в горы, лучше поскорее все уложить.

Она легонько махнула рукой, и Изабо встала, утерев последние слезинки. Она помогла погрузить мешки на одну из подвод, потом убедилась, что ее собственный небольшой узелок надежно сложен вместе с книгами и сундуками с микстурами и порошками. Во дворе толпились люди, выкрикивающие совершенно противоречивые указания, а лошади беспокойно пританцовывали, чувствуя человеческую тревогу. Мегэн и Изабо успокоили их, потом Изабо помогла Мегэн сесть в одну из телег. Затем посадила туда Оуэна с Ольвинной, сделав для них мягкое гнездышко из сена и одеял, после чего села на собственного скакуна, полуобъезженного жеребенка, оказавшегося среди множества диких лошадей, которых они поймали в лесу. Доннкан с Бронвин забрались на козлы, по обе стороны от Гвилима Уродливого, который правил лошадьми.

— Можно мне подержать вожжи? — с надеждой спросил Доннкан.

Колдун кивнул, и маленький прионнса вывел телегу со двора и направил по дороге, гордо помахав Лахлану и Изолт, стоявшим у огромных ворот.

— Да обернется к вам Эйя своим светлым лицом, — сказала Изабо им обоим, наклонившись со своего коня.

— И к тебе тоже, — отозвался Лахлан, с улыбкой глядя ей в лицо. — Не бойся! Все будет хорошо.

— Если не увидимся до Кандлемаса, поздравляю с днем рождения, — сказала Изолт, и Изабо, кивнув, улыбнулась и пришпорила лошадь пятками. Оглянувшись на разрушенный замок, она с дрогнувшим сердцем увидела, как кто-то машет со стены синим беретом с кокардой. Она развернулась в седле и бешено махала в ответ, пока замок не скрылся из вида.

Дорога шла по длинному мысу, изгибаясь к каменистому пляжу и устью реки. Здесь земля пологими холмами уходила в длинную и широкую долину, заросшую деревьями. Через центр леса текла река Кильчурн, широкая и стремительная, разлившаяся от тающих в горах снегов. Именно по этой реке Изолт удалось так быстро привезти Мак-Синна и его людей к морю на плотах.

Неподалеку от того места, где река Кильчурн впадала в море, на невысоком холме стоял городок Киннейрд, окруженный высокими укрепленными стенами. Большая его часть теперь лежала в руинах. Отряд, отступающий из Покинутого Замка, обошел старый город далеко стороной, поскольку все знали, что он снова находится во власти фэйргов. По той же причине они держались подальше от реки, используя для питья растопленный снег.

Днем они уже были далеко в лесу, двигаясь по разбитым остаткам старой дороги, которая теперь настолько заросла колючими кустами ежевики, что была практически непроходимой. Впереди шагали солдаты с топорами, расчищая дорогу и утаптывая снег, чтобы могли проехать телеги, везущие ведьм, детей и несколько мешков и бочонков, которые у них остались.

Их дальнейшее продвижение задерживала Мегэн, настаивавшая на том, чтобы предупредить как можно больше лесных жителей. Она велела своему донбегу Гита позвать обитателей деревьев, а сама созвала к себе кроликов, сурков, инеистых горностаев и лисиц, попросив их разнести новости.

— Все медведи сейчас в спячке, — сказала она с тревогой. — Надеюсь, что остальные животные не испугаются разбудить их. Энит, может быть, ты могла бы попросить птиц разнести предупреждение?

Энит созвала лесных птиц себе на руку, и вскоре воздух звенел от их пронзительных трелей и хлопанья крыльев.