Георгий Жуков. Последний довод короля - Алексей Исаев

Боям к северо-западу от Сталинграда посвящена последняя пространная запись от 24 сентября 1942 г. в дневнике Франца Гальдера:

«6-я армия: В Сталинграде, в черте города, ведутся местные уличные бои, сопровождаемые сильным артиллерийским огнем. Сегодня русские снова предприняли усиленные атаки пехотой и танками наших позиций на северном участке фронта 14-го танкового и на участке 8-го армейского корпусов. Временные вклинения противника у Татарского вала и к западу от железной дороги удалось ликвидировать в ходе упорных боев. Противник продолжает оказывать неослабное давление на западное крыло 14-го танкового корпуса, ведя интенсивный изматывающий залповый артиллерийский [342] огонь из орудий всех калибров. На участке 8-го армейского корпуса 76-я дивизия с рассветом втянута в тяжелый оборонительный бой с превосходящими силами противника, поддерживаемыми многочисленными танками. Пока еще не атакованная 305-я пехотная дивизия удлиняет свой фронт обороны на юго-восток. Подразделения русских, прорвавшихся почти до района полковых командных пунктов, либо остановлены, либо отброшены назад. 17.00 – наступление русских при весьма напряженном положении с танками на нашей стороне. С боеприпасами крайне трудно»{160}.

По понятным причинам сохранилось не так много свидетельств о боях к северо-западу от Сталинграда с немецкой стороны. Участвовавшие в них соединения VIII армейского и XIV моторизованного корпусов сгинули вместе со всей армией Паулюса в начале 1943 г. Однако некоторые сведения все же можно почерпнуть из мемуарной литературы. В частности, Ф. Меллентин приводит слова полковника Генерального штаба Г. Р. Динглера, служившего начальником оперативного отдела в 3-й моторизованной дивизии. Перед нами встает картина классического позиционного сражения с массированным использованием артиллерии:

«Огонь русской артиллерии действительно был очень сильным. Русские не только обстреливали наши передовые позиции, но и вели огонь из дальнобойных орудий по глубоким тылам. Пожалуй, следует хотя бы коротко сказать и об опыте, полученном нами в эти напряженные дни. Вскоре артиллерия заняла первостепенное место в системе нашей обороны. Поскольку потери росли и сила нашей пехоты истощалась, основная тяжесть в отражении русских атак легла на плечи артиллеристов. Без эффективного огня артиллерии было [343] бы невозможно так долго противостоять настойчиво повторяющимся массированным атакам русских. Как правило, мы использовали только сосредоточенный огонь и старались нанести удар по исходным позициям русских до того, как они могли перейти в атаку. Интересно отметить, что русские ни к чему не были так чувствительны, как к артиллерийскому обстрелу»{161}.

Под Ржевом в августе 1942 г. задача борьбы с артиллерией противника, способной отражать атаки при нехватке пехоты, возлагалась на ВВС: «Авиационная обработка была построена следующим образом: бомбардировочная авиация нанесла массированный удар по переднему краю, штабам, узлам и линиям связи. Штурмовая авиация наносила удар, главным образом, по артиллерийским и минометным батареям. В процессе полуторачасовой [344] артиллерийской обработки авиация волнами обрабатывала глубину обороны, а с переходами пехоты в атаку непрерывно поддерживала пехоту, нанося главный удар по уцелевшей артиллерии, тактическим резервам и минометам. Истребительная авиация в течение всего периода прикрывала боевые порядки пехоты. Наиболее плотное прикрытие было дано с момента перехода пехоты в атаку»{162}. Штурмовики Ил-2, выпущенные в СССР серией свыше 30 тыс. штук, были не охотниками за танками, а борцами с артиллерийскими батареями противника. Проведение Погорело-Городищенской операции обеспечивали 480 самолетов, в том числе 200 истребителей, 176 штурмовиков и 104 бомбардировщика. Относительная слабость авиации Сталинградского фронта неизбежно сказывалась на результативности боевых действий. Предпринятые командованием меры, в частности переброска под Сталинград в 16-ю армию 434-го истребительного «авиаполка асов» майора И. И. Клещеева, радикально проблему все же не решали. Начавшееся 18 сентября наступление Сталинградского фронта поддерживали 118 истребителей, 84 штурмовика и 21 бомбардировщик 16-й воздушной армии – существенно меньше, чем воздушная группировка Западного фронта под Ржевом в начале августа 1942 г. Для сравнения – 16-я воздушная армия 18 сентября произвела 363 самолетовылета, а 1-я воздушная армия 4 августа 1942 г. – 808 самолетовылетов. На следующий день, 19 сентября, 16-я армия даже снизила интенсивность своих действий, выполнив 230 самолетовылетов. Комментарии, как говорится, излишни.

Но не следует думать, что для немцев оборонительные бои были непринужденной охотой на «красных». [345]

Полковник Динглер в пересказе Меллентина также пишет о судьбе таких же новичков, как их противники по другую сторону фронта из советских дивизий резервных армий. Получаемое соединениями XIV корпуса пополнение практически сразу шло в бой:

«Я не преувеличиваю, утверждая, что во время этих атак мы не раз оказывались в безнадежном положении. Тех пополнений в живой силе и технике, которые мы получали из Германии, было совершенно недостаточно. [346]

Необстрелянные солдаты не приносили в этих тяжелых боях никакой пользы. Потери, которые они несли с первого же дня пребывания на передовой, были огромны. Мы не могли постепенно «акклиматизировать» этих людей, направив их на спокойные участки, потому что таких участков в то время не было. Невозможно было также и отозвать с фронта ветеранов, чтобы организовать должную подготовку новичков»{163}.

Мотомеханизированные соединения XIV танкового корпуса были сильным противником. Все они имели на вооружении танки и САУ, которые к осени 1942 г. могли эффективно бороться со всеми типами советских танков. При этом бронетехника оказывалась менее чувствительной к артиллерийскому обстрелу, чем буксируемая противотанковая артиллерия пехотных дивизий. Наличие на местности удерживаемой немцами цепочки высот обеспечивало эффективное использование бронетехники против многочисленных танков трех советских танковых корпусов и приданных стрелковым соединениям танковых бригад:

«Мы пришли также к выводу, что нецелесообразно оборудовать позиции на передних скатах, поскольку их нельзя было оборонять от танковых атак. Не следует забывать, что основу нашей противотанковой обороны составляли танки, и мы сосредоточивали все танки в низинах непосредственно у переднего края. С этих позиций они легко могли поражать русские танки, как только те достигали гребня высоты. В то же время наши танки были в состоянии оказать поддержку пехоте, обороняющейся на обратных скатах, при отражении танковых атак русских. Эффективность нашей тактики доказывается тем фактом, что за два месяца боев наша дивизия вывела из строя свыше 200 русских танков»{164}. [347]

То есть танкам из состава 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий достаточно было перевалиться через гребень и выйти из зоны контроля артиллерии прямой наводки, как на них обрушивался огонь длинноствольных 50-мм и 75-мм орудий немецких танков и САУ. Здесь имела место ситуация, настоятельно требовавшая предварительного захвата рубежа пехотой для ввода в наступление танков.

После неудачного наступления последовали кадровые и организационные изменения. 28 сентября 1942 г. войска к северо-западу от Сталинграда были подчинены Донскому фронту. Это было логичное переименование Сталинградского фронта, не имевшего прямого отношения к Сталинграду, от которого его отделял плотный заслон немецких войск. Название «Донской» больше соответствовало географическому расположению войск фронта. Возглавил Донской фронт выписанный с затихшего Брянского фронта К. К. Рокоссовский. Командовавший до этого войсками Сталинградского фронта В. Н. Гордов был снят с должности и впоследствии выше командующего армией не поднимался. Закончилась его карьера расстрелом в 1950 г. Командующий 16-й воздушной армией генерал-лейтенант П. С. Степанов был 28 сентября заменен на генерал-майора С. И. Руденко. Впоследствии П. С. Степанов командовал ВВС нескольких внутренних округов, а С. И. Руденко довел 16-ю воздушную армию до Берлина. Командующий 24-й армией Д. Т. Козлов был сменен на хорошо известного Г. К. Жукову еще по Халхин-Голу И. В. Галанина. Сотрудничество товарищей по Халхин-Голу продолжилось и далее – Жуков и Галанин участвовали в Погорело-Городищенской операции Западного фронта под Ржевом. Теперь ржевский опыт Галанина потребовался под Сталинградом. Он возглавлял 24-ю армию до конца Сталинградской битвы, и под его руководством армия заслужила [348] наименование 4-й гвардейской армии. Жуков еще несколько раз выдергивал Галанина на должность командующего армией в проводившихся им операциях, но Иван Васильевич после окончания операций снова возвращался в 4-ю гв. армию, с которой прошел путь до самого конца войны.