Лучше бы я осталась старой девой - Анна Малышева

– Не вижу во всем этом смысла! Если он прятался – зачем пошел в ночной клуб?!

– Это еще раз показывает, как он переживал за тебя. Ариф хорошо знаком с правилами охоты. Он старался отдалить твой срок… Специально завел эту девку, хотя она была ему не нужна и даже опасна. Неужели ты думаешь, что в том положении, в котором он находился, он еще мог думать о романах?!

– Ты хочешь сказать, с той девушкой тоже что-то случилось? – Лена сама поразилась, как легко она это сказала.

– Она была первой, – хмуро ответила Фатиха. – В начале июня ей устроили автокатастрофу. Именно это был первый сигнал Арифу, а вовсе не Наташа Гарина.

Лена долго молчала. Эта смерть была для нее уже совершенной абстракцией. О Гариной она хотя бы знала то, что они вместе жили в общаге. Об этой девушке – ничего. Никогда, даже случайно, они не могли видеться. Фатиха молчала, явно ожидая ответа. Лена взяла сигарету. Помолчав еще, сказала:

– Это все? Или у тебя в запасе есть еще парочка трупов?

– Это все.

– Значит, мне надо благодарить Арифа? Так это понять? Охота началась не в июле, а в июне?

– Если точно – второго июня.

– Ты с самого начала знала об этой девушке?

– Да. Но зачем тебе было рассказывать об этом?

– Значит, если бы не эта молочная принцесса, я бы уже была мертва? А кто ее убил? Тот же человек или другой?

– Тот же.

– Он бывает у Мухамеда?

– Был один раз.

– Зияд?

– Я же тебе сказала, у этого человека семья в Сирии, а у Зияда здесь жена и сын. Я вижу, что ты все еще пытаешься узнать, кто это такой. Забудь о нем.

– Но я хочу хотя бы знать его в лицо!

– И что тебе это даст?

– Я должна знать, как выглядит тот человек, которому поручено меня убить.

– Ему еще никто ничего не поручал, – вздрогнула Фатиха.

– А все же?

– Ничего в нем страшного нет. Довольно хорошо говорит по-русски. Правда, это единственное его достоинство. Я же тебе сказала – это зверь.

Лена затряслась, закрыла лицо руками, уронила на пол сигарету. Фатиха сперва погасила и выбросила в окно окурок, и только потом сказала, не прикасаясь к Лене:

– Не устраивай истерик. Будем спать.

– Как спать?! – рыдала Лена. – Господи, как мне все это надоело!

– А мне надоело успокаивать тебя!

– Так не успокаивай!..

– Если я брошу тебя в таком состоянии, ты натворишь глупостей, – холодно ответила та. В ее голосе была такая злоба, что сердце у Лены сжалось. Неужели она не ошиблась в своих предположениях, и Фатиха не та, за кого себя выдает? Она говорила так, словно готова была ее ударить… Лена отняла руки от лица и опухшими глазами постаралась рассмотреть Фатиху в сумраке. Но увидела только черное пятно ее волос и белизну ночной рубашки. Сипло сказала:

– Дай мне спокойно поплакать.

– Мне тебя не жалко, – голос у Фатихи по-прежнему был ледяной. – Ты считаешь, что твои неприятности хуже всех на свете. Мои неприятности, моя боль – это для тебя не существует. Все эти дни я пытаюсь как-то удержаться от самоубийства, мне не меньше твоего нужна поддержка. А вместо этого я нянчусь с тобой и вытираю твои слезы.

Слезы у Лены высохли. Она вспомнила первую ночь, когда Фатиха рассказала ей о своей любви, когда эта девушка окаменела от горя, узнав о смерти Сафара. Вспомнила, что действительно ни разу не видела ее слез за все остальное время. Вспомнила свои жестокие слова, которые невольно вырвались, когда они ушли от Саиды. Впервые ей пришло в голову, сколько раз она задевала Фатиху своим бесчувствием по отношению к ней, как мало ее интересовала эта девушка сама по себе. «Мне нужна от нее только помощь, только поддержка… – поняла Лена. – Я этого даже не скрывала. А ей… Ей хватило бы ласкового слова, моего сочувствия. Но она мне кажется такой сильной, такой жесткой, даже жестокой, что я и не думала чем-то ей помочь».

– Послушай… – нерешительно начала Лена. – Я совсем забыла…

– Я никогда не выпрашивала жалости!

– Конечно, я виновата… – Лена попыталась взять ее за руку, но рука была отдернута. – Но пойми, я так боялась за детей…

– Я только и делала, что понимала тебя. Пусть каждый думает о себе.

Что могла ответить Лена? Она знала, что момент был упущен. Нельзя убедить человека, что сочувствуешь ему, если долгое время ты о нем не думал.

– Давай спать. – Фатиха легла и отвернулась.

Лена тоже улеглась, но глаз не закрывала. Она лежала, глядя на серый квадрат окна, вдыхала прокуренный воздух, ощущая ноющую боль в области сердца… Начинался рассвет, во дворе каркали вороны. Наконец она не выдержала, прошептала:

– Ты спишь?

Фатиха не ответила, лежала, по-прежнему отвернувшись, дышала ровно, но Лена понимала, что уснуть после такой сцены та не могла.

– А парень, который убил всех девушек… – робко предположила Лена. – Может быть, он и Сафара?..

Уж эта тема не должна была оставить Фатиху равнодушной. Лена напряженно ждала, и через некоторое время та все же подала признаки жизни – пошевелилась, будто устраиваясь в постели поудобнее, и спустя полминуты сказала:

– Это мое личное дело. Давай спать.

Фатиха шла по длинному коридору. По обе стороны в раскрытых дверях виднелись складские помещения. Здесь было довольно прохладно, хотя на улице стояла удушливая жара. По коридору гуляли сквозняки. Фатиха уже была в этом магазине как-то раз. Сафар работал здесь все годы, пока жил в Москве, и она как-то приехала к нему, вернувшись с каникул из Дамаска. Передала приветы от матери, посылку с домашними лакомствами – он был сластена. Теперь ей вспоминалась та встреча. Они были одни, его подручный возился в подвале, где стояли ящики с товарами, покупателей не было. Она пришла, он сварил ей кофе, усадил, долго беседовали о Дамаске, он дружески улыбался, спрашивал ее об учебе… Если бы она не любила его, ей было бы так хорошо! Но каждой фразой, каждым движением, взглядом он давал понять, что никогда не заинтересуется ей, как женщиной, никогда не посмотрит на нее по-другому. И она страдала, поддерживая светскую беседу. Даже нашла в себе силы спросить, как поживают его дети. И он показал ей фотографии. О секте не сказали ни слова. Говорить об этом вообще было не в обычаях. «Это было бы так же глупо, как обсуждать при встрече нашу национальность или наши имена… – думала она. – Это присуще нам от рождения, и все».

Фатиха подошла к двери, за которой находился нужный склад. Открыла ее, не постучав. Вошла, огляделась. В закутке, где раньше всегда сидел Сафар, слышались голоса. Говорили по-русски, мужчина и женщина.

– Кто здесь? – услышала она. Показался низенький араб, ее знакомый. Они поздоровались, Фатиха защебетала, что рада его видеть.