Ядерный шантаж - Сергей Москвин

– Выглядит аппетитно, – произнесла девушка, беря в руки маленькую десертную ложечку.

Она зачерпнула из вазочки кусочек мороженого вместе с лежащей на нем апельсиновой долькой и поднесла к губам.

– А на вкус просто бесподобно, – добавил убийца, наблюдая, как несущая смерть капля исчезает во рту жертвы.

Пока Жанна доедала мороженое, Шон развлекал ее разговорами и даже рассказал пару веселых анекдотов. Убедившись, что жертва проглотила предназначающийся ей яд, Шон внутренне расслабился. Больше не требовалось прибегать к уловкам, чтобы отвлечь внимание жертвы, а можно было просто сидеть за столиком, есть мороженое и болтать с симпатичной девушкой…

Объявили о начале регистрации на рейс «Аэрофлота», вылетающий в Анталию. Жанна тепло попрощалась со своим случайным знакомым и встала из-за столика. Она забросила на плечо свой рюкзачок, взяла в руки пакет с покупками и направилась в зону таможенного досмотра. Ее знакомый дружески помахал рукой на прощание. Жанна тоже помахала в ответ и, не ограничившись этим, послала мужчине воздушный поцелуй. «Жаль, что мы не летим вместе, – думала она, спускаясь по ступенькам бистро. – С таким папиком можно было бы чудесно отдохнуть, не тратя при этом полученные от Руслана баксы. Но ничего. С моей внешностью и способностями я смогу и на месте снять какого-нибудь богатенького плейбоя».

Но на этот раз мечтам Жанны не суждено было осуществиться. Когда она уже сидела в самолете в ожидании взлета, у нее неожиданно закружилась голова. Жанна попросила таблетку у проходившей по салону бортпроводницы. Но когда та отправилась за лекарством, девушка вдруг почувствовала невероятную слабость. Руки и ноги в одно мгновение стали неподъемными, голова безвольно свесилась на грудь. Жанна почувствовала, что у нее не хватает сил не только пошевелиться, но даже сделать вдох. Девушка хотела попросить соседку включить вентилятор, вмонтированный в спинку переднего сиденья, но так и не смогла разжать ставшие непослушными губы. Несколько секунд она безуспешно напрягала диафрагму, пытаясь вдохнуть порцию живительного воздуха, но каждая такая попытка оказывалась слабее предыдущей. Когда к креслу девушки вернулась бортпроводница с таблеткой и стаканом воды, ее мышцы живота еще продолжали непроизвольно сокращаться, но сердце уже не билось. Жанна Островская была мертва.

В это время ее убийца, сидя за рулем своих «Жигулей», подъезжал к Москве. Перед выездом из аэропорта Шон по мобильному телефону позвонил Бершу и сообщил, что у того больше нет предмета для беспокойства. Убийца не догадывался, что смерть его жертвы наступит гораздо раньше срока, еще в московском аэропорту, так как не знал, что, сделав единственный глоток капуччино, девушка проглотила вместе с ним и не успевшее раствориться ядовитое драже. Двойная доза яда более чем в три раза ускорила ее смерть.

31.05, четверг, 05.45

Моего начальника на арзамасском вокзале встречала целая делегация: во-первых, начальник отдела по борьбе с терроризмом областного управления ФСБ, во-вторых, начальник городского отделения по Арзамасу-29 и, наконец, я сам. Чернышов выбрался из вагона одним из первых. Как всегда, бодрый и энергичный, он легко спрыгнул со ступенек на перрон и подошел к нам. По сравнению с моим начальником я выглядел усталым и невыспавшимся. Чернышов же смотрелся так, словно у него уже вошло в привычку вставать в четыре часа утра. Пользуясь случаем, я первым поздоровался, после чего представил ему коллег из областного управления. Встреча на вокзале прошла довольно официально, из чего я сделал вывод, что Павел Андреевич не хочет демонстрировать перед местными оперативниками наши с ним дружеские отношения.

Лишь когда мы приехали в Арзамас-29 и наконец оказались вдвоем в специально выделенном начальником отделения кабинете, Чернышов повернулся ко мне и сообщил:

– Тебе привет от Олега.

Ну, еще бы! Мой лучший друг, напарник по службе и сосед по кабинету – Олег Муромцев просто не мог не передать мне привет.

– Как же он в Москве без нас остался? – с иронией спросил я у Павла Андреевича, потом сделал трагическое лицо и добавил: – Один, от всей нашей доблестной опергруппы.

– Ничего, справится, – ответил Чернышов.

В его голосе мне послышалась невысказанная печаль, которая, конечно, не могла быть вызвана короткой разлукой с Олегом.

– Павел Андреевич, что случилось? – с тревогой спросил я.

– Юдин погиб.

– Как?! Когда?! – опешил я.

– Четыре дня назад, в прошлое воскресенье. Я передал ему копии документов об иракской афере «Промэкса». Очевидно, Юдин в свою очередь раскопал что-то еще смертельно опасное для корпорации. Берш вычислил его и убрал руками своего чистодела, а все документы по «Промэксу» похитил прямо из офиса детективного агентства…

Я слушал Чернышова, буквально раскрыв рот. Из его рассказа я узнал, что дело «Промэкса» едва не было прекращено после того, как купленные «Промэксом» журналисты подняли шумиху вокруг смерти депутата Варенникова и обвинили в его гибели моего начальника. Представляю, что пришлось пережить Чернышову, если даже начальник нашего управления генерал Локтионов отстранил его от расследования. И только после того, как мы с Юрой Малининым обнаружили фотокамеру возле трассы, ведущей на вторую площадку АМСЗ, Локтионов пересмотрел свое решение и вернул моего начальника, а вместе с ним и всю нашу опергруппу к расследованию. И можно было бы радоваться нашему успеху в борьбе с преступной организацией Берша, если бы не смерть Сан Саныча Юдина и милицейского опера Игоря Митрохина.

– Так, теперь ты доложи о своих результатах, – закончив свой рассказ, обратился ко мне Чернышов.

– В жилом доме, расположенном в ста двадцати метрах от табачного киоска, проживает инженер с Арзамасского механосборочного завода, начальник участка сборки ядерных боеприпасов – Валерий Германович Гончаров, – начал я перечислять то, что нам удалось выяснить за истекшие сутки. – В подъезде, где проживает семья Гончарова, в телефонной коробке было найдено магнитосъемное устройство, подсоединенное к проводу, ведущему в квартиру Гончаровых. По мнению экспертов, осматривавших закладку, устройство способно снимать с телефонной линии речевой сигнал и по радиоканалу передавать его на расстояние до пятисот метров. Очевидно, табачный киоск возле дома Гончарова являлся позицией стационарного наблюдения за инженером и одновременно пунктом прослушивания его телефонных разговоров. До вашего распоряжения, Павел Андреевич, мы не стали извлекать закладку из телефонной коробки в надежде, что наблюдатели захотят снова воспользоваться ею. Однако, – я развел руками, – обнаружить новый пункт прослушивания нам пока не удалось. Со вчерашнего вечера за Гончаровым установлено круглосуточное наружное наблюдение. Его телефон поставлен на постоянное прослушивание. Никаких подозрительных контактов или телефонных звонков за это время не зафиксировано.

Кроме результатов (а вернее, их отсутствия) прослушивания телефона Гончарова и наблюдения за ним, в своем докладе я повторил то, что Чернышову было и так известно из состоявшегося между нами накануне телефонного разговора. Собственно, после моего вчерашнего доклада о сотруднике АМСЗ, за которым следили наблюдатели Берша, Чернышов и принял решение о своем приезде в Арзамас-29.